Белая Ведьма - [28]

Когда фигуры стали больше, видоизменения сделались тяжелым запахом опиата, в то время как сцена поднялась к нам, фигуры на ней достигли в вышину десяти футов, а то и больше. Отовсюду донеслись восторженные крики.

Женщина с головой змеи сделала мостик, мужчина с фаллосом, замененным огромным мечущимся хвостом змеи, нагнулся над ней в нескольких дюймах от моего лица. Рука моего любовника снова искала меня, и я его не отталкивала, а прижалась к нему потеснее…

Незакрепленный камень откатился от моей ноги, загремел, стукнулся и полетел на арену.

Театр вмиг стал холодным, разрушенным и пустым.

Ветер рвал мне волосы, и меня пронизывал сырой холод. Восходила луна.

Свет дочиста выжег из моих глаз то, на что я глядела.

Но я была не одна. Я чувствовала это, и оглянулась вокруг. У меня тогда наступило просветление, и я не особенно страдала от лихорадочного возбуждения или грез. На другой улице стояла высокая башня. От нее осталась лишь одна стена и лестница, описывающая виток за витком, словно искривленный позвоночник. После того как я увидала их, просветление, надо полагать, меня тут же покинуло. Что-то влекло меня к башне, сильно и настойчиво.

– Я ПОЛЕЧУ ТУДА, – подумала я. И почувствовала быструю рвущую боль в спине. Я говорю боль, но она была, как ни странно, приятной. Я слышала, как люди, потерявшие в каком-то сражении руки или ноги, клялись, что они по прежнему ощущают их там – зудящими, чешущимися от желания заняться привычным делом. Именно такое ощущение вызывали и крылья, когда они выросли у меня из плеч и пустили свои корни в мускулы и кости на моей спине, словно конечности, потерянные мной, по по-прежнему бывшие там, зудящие и чешущиеся. Я шевельнула ими, это было удивительно. Даже лишнее паре рук я бы меньше удивилась. В лихорадочном сне меня позабавили мои первые попытки летать. Ни один птенец никогда не бывал столь неуклюжим. Но в конечном итоге умение ко мне пришло, и я взлетела. И тогда я ощутила их силу. Каждый сильный взмах, казалось, исходил скорее из глубины моего живота, а не из позвоночника. Ноги я твердо держала вместе, а руки скрестила под грудью, так, как делала в других моих снах. Лететь до башни было совсем недалеко.

Там стоял каменный алтарь, и я знала его достаточно хорошо. В белой чаше виделось мерцание и тень. Но я побоялась.

– Со Карраказ Энорр, – прошептал «неголос»у меня в мозгу, и я знала, на каком языке он говорил, теперь, когда слышала, как на нем говорили увиденные в снах призраки.

– Я Карраказ. Бездушный. Ты думаешь, что не знаешь, почему ты находишься здесь, но ты здесь, потому что здесь Карраказ, а мы с тобой одно целое, ты и я. Я вырос с тех пор, как мы встретились в вулкане. Ты хорошо маня кормила. Я уничтожу тебя, но сперва мы станем единым целым. Позволь мне дать тебе Силу для властвования над этими шлевакинами. Они всего лишь мелкие твари и намного ниже тебя. Но как опасны маленькие ядовитые муравьи, которые едят тебя заживо! Ты не найдешь Нефрит, и поэтому я дам тебе немного Силы, Принцесса Пропащих, прежде чем твой Дарак отвернется от твоего проклятого лица и тебя разорвут шакалы…

Слово, которое употребил Карраказ – «шлевакины», грязные подонки, грязь и экскременты неполноценных людей – точнее не назовешь, настолько они были ниже меня, того, чем я была и чем могла быть. Но прежде чем я смогла протянуть руку и сказать «Дай ее мне», мною овладела какая-то стихийная сила и встряхнула меня. Я вцепилась в камень башни прежде, чем меня могло стряхнуть вниз и яростью закричала:

– Оставь меня в покое!

– Убей его, – сказал «неголос».

Мои руки нашли огромный кусок отставшей черепицы, я схватила его и ткнула им в то, что, казались, меня мучило.

В правом ухе у меня раздался треск, могучий как гром. Башня рассыпалась, и я упала.

Я упала, но недалеко. Открыв глаза, я увидала, что лежу на красно-зеленых камнях лестницы театра. Чья-то рука схватила меня выше локтя и подняла на ноги. Она не могла принадлежать никому иному, кроме Дарака.

Лицо его, озаренное лунным светом, выглядело бледным и сердитым.

– Ты проснулся и последовал за мной, – констатировала я.

– И обнаружил тебя стоящей здесь, словно каменная глыба с широко раскрытыми глазами. Я тряс тебя, а ты не просыпалась. Если у тебя бывают такие приступы, то ты дура, раз гуляешь на такой высоте.

Значит, это Дарак уберег меня от зла в башне. И все же, возможно, я в конце концов и не была в башне. Крылья-то уж безусловно исчезли.

– А сейчас ты вернешься обратно, – проворчал Дарак. – Это место так же безопасно, как Яма Смерти. Как раз сейчас свалился невесть откуда кусок черепицы и чуть не вышиб мозги нам обоим.

Я увидела, где он разбился на мелкие кусочки. Дарак толкнул меня, спасая от него, и в доказательство у меня остались синяки. Я чувствовала себя слабой, глупой и испуганной. И радовалась, что он увлек меня прочь, через разрушенный город, обратно к лагерю.

Костры все еще горели, но большинство разбойников уже спали. Расхаживало несколько часовых.

Дарак уложил меня на постель из ковров и стянул с меня сапоги.

– Как мне представляется, у тебя по-прежнему женские недомогания, – обратился он ко мне. Я кивнула.