Белая Ведьма - [26]

Но я многое узнала из этих горьких уроков. Сколько тысяч лет минуло с тех пор, как прожили свою жизнь в мире те, кто породил меня? И насколько далеко простерли они свое зло и разложение и свою беззаботную жестокость по отношению к тем, кто не мог с ними тягаться? В этой стране – да, я знала, что тут они были королями, Верховными Владыками и императрицами. Но и за морем тоже? И за другими морями? О, теперь они стали прахом. За исключением меня. Часто я пробуждалась от снов о том, что они делали и какими были, и видела в темноте нож, показанный мне Карраказом, и, должно быть, дать злу покинуть мир – правильное решение. Мне казалось, что я не похожа на них и все же я знала, что похожа. Только моя среда и отсутствие у меня Силы не давали мне стать точно такой же, как они, и даже в таких условиях я действовала совсем неплохо. Я убивала не задумываясь, и погубила даже Гилта, которого сделала своим. Я ни на миг не задумывалась, хотя погиб он из-за меня.

И они ведь были прекрасными, не так ли, эти мужчины и женщины моей расы? Золотистые и алебастровые, с длинными руками, сверкающими от самоцветом, с глазами, словно зеленые звезды, хозяева всех стихий и магий, какие есть и мире. Они проходили сквозь огонь и по водам; летали на черных крыльях огромных птиц, кружа в красных небесах с белым серпом луны под ними; они исчезали и перемещались словно призраки. Я помню, какой я когда-то была, скачущая верхом на огромном льве по какой-то пустыне, улыбающаяся и прекрасная, как орхидеи, вышитые на моей юбке. Но это тоже было злом.

После семи дней таких снов я сделалась лихорадочно возбужденной и странной. Мы ехали весь день напролет, но при каждой остановке мне не терпелось двигаться дальше. По ночам я бродила взад-вперед по лагерю, оттягивая момент сна. Но сон всегда приходил и противиться ему не удавалось. У меня также начались месячные, что достаточно естественно для всех созданий, наделенных маткой, и все же раньше со мной этого не случалось, и процесс этот был болезненным и расстраивающим. Кроме того, я страшилась этой плодородной женственности. Я не знала никаких методов противозачатия, явно известных моей расе. Я не хотела зачать. Любой ребенок был бы тогда несчастьем, и семя Дарака – разбойничье отродье, возможно, навеки привязало бы меня к жизни, которая не была моей. Я не знала, что делать, и просто волевым усилием принуждала себя к бесплодию всякий раз, когда думала об этом.

К городу мы подъехали на девятый день.

– Это Анкурум? – спросила я Дарака.

Перед глазами у меня все плыло в лихорадке и жарком мареве и я, казалось, видела на горизонте белые стены, башни и панораму многих зданий за ними.

– Нет, – ответил он. – До Анкурума нам еще ехать не один день.

– Это развалины, Имма, – разъяснил Маггур. – Всего лишь развалины.

– Некоторые из степных племен называют их Ки-ул, – сказал Дарак. Что значит Злой. Они держатся от него подальше, так же как и от дороги, иначе мы бы уже давно повстречали знакомых. Подходящее для тебя место, богиня.

У него всегда имелось в запасе немного яда, когда он бывал не уверен во мне, но я пропустила сказанное им мимо ушей.

– Мы проедем через него? – спросила я.

– Да. Дорога проходит через Ки-ул.

– Тогда сделай привал там, Дарак.

Он усмехнулся без всякого добродушия.

– Время у нас есть, – промолвил он.

Добрались мы до него, когда уже вечерело. Наверное, мы все равно остановились бы здесь, хотя некоторые из разбойников роптали и ворчали. Извлекая на свет свои амулеты, они целовали их и трясли ими, но не подходили к Дараку с просьбами ехать дальше. Их вождь не страшился Ки-ула, думали они, и просто посмеется над ними. Хотя на самом деле Дарак нервничал, и место это ему совсем не нравилось. Верно, вокруг него поднимались какие то миазмы, явственные даже для человека, лишенного воображения.

Раскинувшийся по обе стороны мощеного пути, он вытянулся на много миль к неясным розовато-лиловым силуэтам того, что, должно быть, было холмами или невысокими горами. Здания, или то, что от них осталось, были очень белыми, выгоревшими на солнце, словно кости. Они походили на кости и в других отношениях, в том, как они стояли, зияя прорехами: ребра и черепа дворцов, сочленения колонн, накренившихся, упавших. И ничего цветного за исключением попадавшихся изредка ползучих растений или сорняков с цветами, с трудом пробивающихся среди камней. Бурая земля и небо, пропитанное плотски-алым цветом, были всего лишь задником, чем-то добавочным, словно город повис в пространстве задолго до того, как вокруг него образовались земля и воздух.

Я не знала, зачем мне нужно войти в него. Ведь не здешние места я помнила из своего короткого детства столько столетий назад.

Я сидела на своем нелегко завоеванном месте в шатре Дарака, в то время как он и его капитаны пили, сидя вокруг своего календаря. Он был примитивным, но колоритным изделием из резного и разрисованного дерева. У каждого времени года, месяца и дня был свой символ. Позднее лето обозначалось золотой лягушкой, и сейчас они обводили кружком день, который был совой, так как именно на это время они договорились о встрече со степными племенами для первой продажи оружия.