Белая Ведьма - [23]

Но, думаю, никто из них больше не считал меня женщиной. Ибо женщины, которые ехали с ними, использовались как проститутки, и мужчины говорили о них при мне совершению не стесняясь – не ради поддразнивания или похвальбы, а словно забыли про мой пол и ожидали, что следующий анекдот расскажу я.

Одежду они сменили все. Дарак надел черное, остальные темно-синее и зеленое, снятое с трупов или припасенное загодя. Разбойники, ехавшие в качестве охраны, тоже переоделись, но старались пока можно не закрывать лица масками. Только я осталась неизменной, цветастой странностью.

Мы уже два дня двигались по равнинам, когда я зашла в шатер к Дараку.

Там будут, как я знала, его капитаны, но положение вещей теперь стало иным. Когда я войду, никто и ухом не поведет из-за того, что я женщина.

Из шатра слышались разговоры, смех и звон пущенного по кругу бронзового кувшина с пивом.

Я подняла полог и вошла.

Шатер был большим и изнутри разрисованным. На коже намалевали красного бегущего оленя, а наверху – солнце с лучами, означавшее мощь. На покрытом прекрасными коврами полу стояли низкие стулья, и я узнала уже знакомый мне резной стол. Сидевшие за ним пятеро мужчин подняли головы, интересуясь, кто к ним пожаловал. Дарак пристально посмотрел мне в лицо, а потом продолжил говорить про то, о чем вел речь. Наплевав на то, что меня проигнорировали, я подошла к свободному стулу – скорее табурету, чем стулу, и села.

Прочие последовали примеру Дарака. Не обращая на меня внимания, они продолжали разговор – сложные планы, которые на самом деле были в сущности очень простыми – о том, как им следует везти добро по Южной Дороге, частично распродав его еще до прибытия в Анкурум – их цель – и о том, что надо сделать в самом Анкуруме. Это была опасная авантюра. Глаза у них горели. Кувшин шел по кругу, и я взяла его, когда он дошел до меня, и, просунув под складки шайрина, выдула полный рот через один из носиков в его стенках. Я не хотела этого напитка, но пропустить этот кувшин – один из символов – было не так-то просто. Я проглотила тягучее горькое пойло, желая только одного – выплюнуть его, а затем передала кувшин разбойнику, которому он предназначался. Возникло недолгое молчание. Затем Дарак встал. Он выглядел непривычно благородным в черной тунике, черных легинах и сапогах.

– Выпейте и шагайте, – любезно предложил он своим капитанам.

Дискуссия была окончена. Они обсудили все пункты, но я догадывалась, что обыкновенно такое заседание продолжалось бы намного дольше. Они доводили до блеска детали, наверно без надобности, рассказывали анекдоты и байки о других предприятиях и очень крепко пили.

Теперь же мужчины поднялись, беспокойно прошли мимо меня, и едва выбравшись из шатра рассмеялись, неуклюже затеяв какую-то возню.

– Что угодно богине?

Говорил он резко, чувствуя себя так же беспокойно, как и они.

– Услышать, какие у вас планы. Я устала узнавать только за миг-другой до того, как мы тронемся.

– Тут шел разговор между вождем и его людьми. Не для богинь.

Я могу теперь уйти, освободиться от него. Я должна уйти, должна освободиться, думала я. На мне и так уже кровь, и будет еще, если я не уйду. И он не хочет меня.

Но я ответила непринужденно:

– Боги должны быть везде, Дарак. В следующий раз ты не станешь выпроваживать их, когда я войду.

Он подошел ко входу в шатер и выплеснул в траву остатки пива. Войдя обратно, он опустил полог, завязал его и принялся раздеваться, готовясь ко сну. Было что-то оскорбительное в том, как он это делал. Все мускулы играли, отблески жаровни на его обнаженном торсе были глумлением надо мной. Он принялся медленно, с большой осторожностью снимать с себя сапоги. – Полагаю, ты останешься, – сказал он.

Эти мужчины и женщины ценили свой пол; в сексе у них всегда присутствовали достоинство и сопротивление. Он ожидал, что я развяжу полог и выйду, печатая шаг, с негнущейся от ярости спиной, но для меня это не имело никакого значения.

– Останусь, – согласилась я.

Он встал и быстро подошел ко мне, схватил меня за руку, и его пальцы впились мни и кожу, как железные когти.

– Ты заставила гору гореть?

Это поразило меня: снова оно, суеверие, разъедавшее ему душу.

– Нет, – сказала я.

Но сама была не уверена. Проклятье вышло со мной из вулкана, так мне пообещал Карраказ.

– Деревни, все они. Во второй раз от них ничего не останется, – сказал он.

Я коснулась свободной рукой его лица.

Теперь он принялся совершенно спокойно и умело раздевать меня. Когда все оказалось на ковре, он подошел к жаровне и опустил на нее крышку.

Свет превратился в дымно-пурпурный.

– Сними маску, – приказал он мне.

Тут я ощутила предельный страх. Прежде чем я успела шевельнуться, он подошел ко мне, зажал мне руки и стащил маску. Лицо мое овеял воздух, прохладный и обжигающий одновременно. Я пронзительно кричала, пытаясь вырвать руки и закрыться ими, плотно зажмурив глаза. Его рука твердо накрыла мне рот и ноздри, заглушив крик. Казалось, я не могла дышать и теряла сознание, все еще борясь, словно рыба в агонии на крючке. Все мое существо, казалось, состояло из борьбы и ужаса, а за закрытыми веками я видела то зеркало под вулканом, и дьявола-демона – зверя, глядевшего на меня из него своими выжженно-белыми глазами.