Белая субмарина - [123]

— Я уже выслушал достаточно очень неприятных вещей от собственных генералов. Как-нибудь перенесу и сказанное моим другом каудильо. Говорите.

— Фюрер, сто тридцать лет назад Наполеон повел против русских величайшую армию мира. Даже занял и сжег их столицу Москву, разбив русскую армию у Бородина. И едва унес ноги с жалкими остатками своего войска. Через два года русские взяли Париж.

— Вы на что намекаете?! Что вы себе позволяете? Рейх силен как никогда!

— Каудильо очень хотел бы ошибиться. Чтобы рейх победил — и, надеюсь, тогда вы поможете бедной Испании вернуть потерянное с прибылью.

— В придачу к вашему Марокко, оно же французское, и еще Алжир?

— Это будут уже детали. Но предположим, что все пойдет так же, как тогда. И году в сорок четвертом бешеные русские орды будут штурмовать Берлин.

— Этого не будет никогда!

— Каудильо сказал: «предположим». И если великий корсиканец все же не объявлял русских недочеловеками и не пытался истребить их как таковых, то вы, боюсь, очень сильно разозлили этих азиатов. И тогда, вторгаясь в Европу, русские все же испытывали смягчающее влияние цивилизованных союзников, Австрии и Пруссии. Теперь же этого нет. И боюсь, когда русские орды, жаждущие мщения, хлынут через границы, перед ужасом этого нашествия померкнут зверства гуннов, сокрушивших Рим. Вряд ли в Германии останутся живые люди. И даже если Британия и США не захотят отдать континент коммунистическим варварам и сумеют выгнать русских назад в Азию, уже ни будет ни нас, ни вас; вся история Европейского континента начнется заново, как после падения Рима и Великого переселения народов.

— Я же сказал, рейх непобедим! Даже имея некоторые последние неудачи. Встав на Днепровском рубеже несокрушимой стеной, мы накопим силы и еще сумеем продиктовать большевикам условия капитуляции!

— Фюрер, однако, смею заметить, что, судя по последним событиям на востоке, вам потребуются все силы. И еще один фронт на западе будет для вас не меньшей помехой, чем он был для Наполеона. Смею также заметить, что падение Гибралтара, правда, тут еще и Мальта бы не помешала, сделает положение англо-американских войск в Алжире и Ливии безнадежным, а значит, освободит и те ваши дивизии, которые заняты сейчас в Тунисе. Потому захват Гибралтара и оккупация Португалии являются не только нашим, но и вашим жизненным интересом.

— Условия?

— Гибралтар будет передан рейху. А Португалия войдет в состав Испании, восстановив историческую справедливость. Также, чтобы Испания могла в полной мере выполнить свой союзнический долг, вы поможете нам оснастить армию современным оружием. Фюрер, каудильо настоятельно просит вас прийти к нам как друзья, а не как оккупанты. После гражданской войны у нас осталось очень много коммунистически настроенных элементов. А население, как и армия, приветствовало бы союз с рейхом, но не потерпело бы «быть оккупированными, не теми, так этими», как Норвегия в сороковом. Испанцы — это очень гордый народ. И если каудильо будет свергнут, по всей Испании начнется всеобщая гверилья, хаос, война всех против всех. Что вряд ли будет для рейха лучшим вариантом — взгляните на бывшую Югославию. Вам ведь выгоднее иметь в тылу страну в законности и порядке?

— Допустим. Что каудильо предлагает конкретно?

— Для начала срочно «вернуть на родину» нашу «голубую дивизию», и что за беда, если дома этих отважных солдат окажутся возле Гибралтара или на португальской границе! Затем я уполномочен при вашем согласии заключить военный союз между Испанией и рейхом. При условии объявления о том во всеуслышание не раньше, чем за двенадцать часов до фактического ввода в Испанию германских войск.

— Хорошо. Передайте каудильо мое согласие. При условии, что Испания тоже сделает для рейха то, о чем я попрошу. Прежде всего, она даст мне солдат для Восточного фронта. Затем… Ну я еще подумаю. И в Португалии будут учитываться не только ваши, но и наши интересы!

— Но, фюрер…

— Не считайте меня за дурака! Думаете, я не вижу еще одну сторону этого договора? Если, как вы выразились, «предположим», русские орды ворвутся в Европу и рейх не устоит? Вы правильно заметили, что союз между англосаксами и азиатами противоестественен. И надеетесь, что когда британцы будут ставить русских на место, то высадятся где-нибудь в Па-де-Кале? А после так взаимно измотают друг друга, что всем будет уже не до Испании, отсиживающейся за Пиренеями? Так вот, я желаю получить от друга каудильо максимум, чтобы этого не случилось даже «предположим»! Военный союз будет заключен — но после взятия Гибралтара и оккупации Португалии я желаю видеть ваших солдат рядом с моими и французами на Днепровском рубеже!

— Я передам каудильо ваши слова, фюрер.

Лондон, Адмиралтейство, 4 мая 1943 года.

— Вы хотите сказать, что джерри тут ни при чем? Тогда кто?

— Я полагаю, что немцам было абсолютно невыгодно ради сомнительной перспективы вступления Испании в войну нести такие потери. Им нужна была эта партия стратегического груза. И, что еще важнее, канал, по которому подобные сделки могли бы вестись и дальше.

— Тогда, по-вашему, кто? Если не немцы и не мы? Чисто теоретически можно предположить руку из-за океана. С единственной, весьма отдаленной перспективой, когда Гибралтар будет освобожден, забрать себе. И с реальными потерями сейчас — поскольку торговля с воюющей стороной была весьма выгодна отдельным очень влиятельным лицам. Потому, если бы такое решение было принято и отдан приказ флоту, этому предшествовали бы если не дебаты в Сенате, то грызня под ковром. Мы бы знали.