Белая сирень - [6]
Явился, не запылился! Чего встал, проходи! Сколько в Москве, а весточки не подал.
Иван. Да мы контриков добивали. По суткам не спамши. А ты почем знаешь, что я в Москве?
Марина. Как не знать, когда ты на грузовике мимо нашего дома катаешься!
Иван. Верно, мать честная! Проезжали мы тут. Чего же не откликнулась?
Марина. Это Сергей Васильевич тебя видел. Он дежурил…
Иван. А я его не признал. Куда все подевались?
Марина. А ты нешто к ним в гости пожаловал?.. Уехали! На гастроли!
Иван. Это куда же?
Марина. В Швецию.
Иван. К буржуям? Бежали, значит. Как крысы с тонущего корабля.
Марина. Ладно врать-то. Не на сходке.
Иван. Опять ты за них заступаешься?
Марина. Поехал человек с концертами. Что ему тут с голоду умирать?
Иван. Как народ, так и он… Чем он лучше?
Марина. Он — Рахманинов. Таких, как мы, тринадцать на дюжину, а таких, как он…
Иван. И одного нет!
Марина. Выматывай! А то дежурного позову.
Иван. Валяй! Он у меня сразу назад в мамку запросится!
Марина. Эх, грубило! Ладно, герой, жрать хочешь?
Иван. Люблю тебя, Марья! Всю жизнь по тебе тоскую! А все из-за этих… Заели они твой век.
Марина. Опять за свое. Картошек сварить?
Иван. И поджарить можно, я сальце принес. (Достал сверток, отдал Марине.) Теперь ты вольная птица! Так что собирайся и — айда!
Марина. Это куда же?
Иван. Домой! В Ивановку. Посылают меня на родину, революцию доделывать.
Марина. А я-то зачем?
Иван. Хорошее дело! Жена должна жить при муже. Мы завтра окрутимся и на вокзал.
Марина. Никуда не поеду. Мое место здесь!
Иван. Чего тебе тут делать! Мышей сторожить?
Марина. Не мышей, а имущество. Квартиру. Только отвернись — мигом все растащат!
Иван. Может, хватит, Марина? Ну, служила людям — ладно, но нельзя же барахлу служить. Нельзя жизнью жертвовать из-за ложек, поварешек. Неужто я тебе дешевле, чем их шмотки?
Марина. Не в шмотках дело. В доме. Должен быть дом, чтоб люди вернулись.
Иван. О себе хоть немножко подумай!.. И обо мне. Стареем мы! Сейчас еще можно семью заложить, а дальше что?
Марина. Богом тебе клянусь, как вернутся, я приеду к тебе, где б ни был ты!
Иван. Господи! Две любви были у меня за всю жизнь: ты и революция. А я только революции нужен, с ней и останусь. Думал, вдвоем поедем, но к тебе разве достучишься?
Марина. Ты давно достучался, Ваня! Считай, что я поехала с тобой. Только другим поездом… А сейчас не томись понапрасну. Я постирушку затеяла, давай грязное белье, и самого тебя помою.
Растерявшийся было Иван осмелел, снимает с себя доспехи — кожаную куртку, пулеметные ленты, кирзовые сапоги…
Звучит финальная музыка — этюд № 4 (образ дороги, несущейся сказочной тройки-птицы).
Конец I акта
Справа — место действия Рахманиновых (его квартира, и сцена, и номера в гостинице, и т. д.). Слева — все, что касается российских сцен (вход в подмосковную квартиру, сцены отступления Красной Армии и, наконец, сцена под Сталинградом). Звучит этюд № 4 (образ дороги — сказочной тройки-птицы).
Ведущий (на фоне музыки). Началась изнурительная, выматывающая работа, не оставляющая времени для творчества. Любитель налаженного, прочного быта лишился точки прикрепления к земной тверди. Его дом был на колесах, как у цыгана, хотя кибитка имела вид комфортабельного пульмановского вагона и тащил ее мощный локомотив, а не заморенная лошаденка. Лос-Анджелес, Атланта, Филадельфия, Бостон, Чикаго. Приехали, отыграли концерты и снова в путь. В безостановочной гонке минуло десятилетие. Недолгий отдых Рахманиновы проводили в Швейцарии.
Этюд № 4 затихает, звучит 3-я часть Элегического трио (образ душевного смятения, отчаяния).
Вид на берег озера. За чайным столом Рахманинов и Наталья Александровна.
Рахм. Кажется, я нашел, что нужно. Прекрасный вид, кругом вода. Правда, говорят, место дождливое. А разве в Ивановке не шли все время дожди?
Наташа. Я вижу, тебя не перестало тянуть к земле?
Рахм. (пропуская мимо ушей). Наш дом будет называться Сенар — Се-ргей, На-таша, Ра-хманиновы.
Наташа. Ты верил, что успех придет к тебе так быстро?
Рахм. Успех? Ты хочешь сказать — деньги? Ведь им я нужен только как пианист. Рахманинов-композитор их мало интересует. Боже мой, я совсем ничего не пишу… За несколько лет я не создал ни одного оригинального сочинения. Я как изгнанник, лишившись музыкальных корней, традиций, родной почвы, потерял желание творить… потерял самого себя.
Наташа. Музыка придет, Сергей, это период акклиматизации.
Рахм. Откуда она возьмется? Из вони бензозаправочных, ритмов джаза, размашистых объятий и ледяного холода?.. Прости, Наташа, из меня выветрились остатки хорошего воспитания. Может, это тоже издержки акклиматизации? Когда она пройдет?
Наташа. Пройдет… Если не станет ностальгией.
Рахм. Это исключается! Ивановки больше не существует!
Наташа. Ты ошибаешься! Ивановка есть, только это уже другая Ивановка.
Рахм. Нашей Ивановкой станет Сенар!
Наташа. Не обольщайся, мой друг. Никакое место на свете не станет для тебя Ивановкой.
Рахм. Как у Бунина:
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
Когда весной 1666 года в деревне Им в графстве Дербишир начинается эпидемия чумы, ее жители принимают мужественное решение изолировать себя от внешнего мира, чтобы страшная болезнь не перекинулась на соседние деревни и города. Анна Фрит, молодая вдова и мать двоих детей, — главная героиня романа, из уст которой мы узнаем о событиях того страшного года.
Историческая повесть о великом русском изобретателе Ползунове.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вниманию читателей предлагается сборник произведений известного русского писателя Юрия Нагибина.
Вниманию читателей предлагается сборник произведений известного русского писателя Юрия Нагибина.