Белая Роза. Игра теней - [50]

— Мой амулет? Мой амулет?! Да кто, чтоб ты сдох, вообще ему амулет подарил?

— А нынешнее заклятие кто придумал?

— А накладывал кто? Ну, скажи мне, жабий сын, скажи!

Я выбрался к опушке. Колдуны уже миновали нас. Следопыт полз за мной. Ради такого зрелища с места двинулся даже пес Жабодав.

— Стоять, мятежники! — взревел я, — Первый, кто двинется, — мертвец!

Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и весело. Чуть меня не прикончили.

Колдуны исчезли в сияющих облаках. А вокруг нас со Следопытом возник гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и каждый из них стремился мной пообедать.

Пес Жабодав зарычал и принялся щелкать челюстями.

— Хватит, шуты базарные! — взвыл я. — Это я, Костоправ!

— Какой Костоправ? — спросил Одноглазый у Гоблина. — Ты знаешь какого-нибудь Костоправа?

— Да. Но останавливаться не стоит, — ответил Гоблин, высунувшись из облачка, чтобы проверить. — Он свое заслужил.

— Точно, — согласился Одноглазый, — Но Следопыт-то ни при чем. А я не могу перенести чары на одного Костоправа.

Гнус вернулся к своим гнусным делишкам — наверное, принялся жрать сам себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных невинных овечек.

— Ну что скажете в свое оправдание, ребята? Хорошие у вас кони. Интересно, а хозяева их не хватятся?

— Погоди! — пискнул Гоблин. — Ты нас обвиняешь…

— Я вас знаю. Слезайте с коней и пошли есть. Завтра решим, что с ними делать.

Я повернулся к колдунам спиной. Следопыт уже вернулся к походному костру и раскладывал по тарелкам ужин. Я принялся помогать ему, внутренне все еще кипя. Придурки конокрады. Мало им того шума, что они и без того подняли… У Госпожи везде свои люди. Мы, может быть, и не худшие из ее врагов, но уж какие ни на есть. Кто-то обязательно придет к выводу: Черный Отряд вернулся на север.

Заснул я с мыслью о возвращении. Меньше всего нас будут искать на дороге к равнине Страха. Но я не мог наплевать на приказ. Слишком многое от нас зависело. Хотя первоначальный мой оптимизм подвергался серьезной опасности.

Чертовы безответственные клоуны.

Наверное, когда-то сгинувший под Арчой Капитан чувствовал то же самое. У него хватало на это поводов.

Я приготовился к золотым снам. Дремал я беспокойно, но сновидения так и не пришли.

Следующим утром я запихал Гоблина и Одноглазого в фургон, под мешки с той ерундой, что мы сочли жизненно важной в экспедиции, отвязал их коней и направил фургон в Мейстрикт. Пес Жабодав трусил под колесами, Следопыт шел рядом. Я правил. Гоблин и Одноглазый шипели и матерились под мешками. Стража в форте поинтересовалась, куда мы направляемся, с такой скукой в голосе, что я понял — на все им наплевать.

Эти земли были приручены еще в те времена, когда мы проходили тут с Отрядом. Здешний гарнизон и помыслить не мог, что беда вновь поднимет голову.

Успокоившись, я свернул на дорогу, уходившую к Вязу и Веслу. И к Великому лесу за ними.

Глава 27 Весло

— Уймется эта погода когда-нибудь? — проныл Одноглазый.

Уже неделю мы тащились на север, поливаемые ежедневными дождями. Дороги развезло и обещало размыть совсем. Попрактиковавшись в форсбергском диалекте на встречных крестьянах, я выяснил, что такая погода стоит в здешних краях годами. Урожай трудно было доставить в город, а пуще того — вырастить. В Весле уже случилась вспышка антонова огня — болезни, связанной с поражением зерна головней. И мошкары прибавилось — комарья в особенности.

Зимы же, пусть снежные и слякотные, были мягче, чем когда Отряд стоял тут лагерем. А мягкие зимы обещают плохой урожай. С другой стороны, меньше стало и дичи — звери не могли кормиться в глубоком снегу.

Циклы. Просто циклы, так учат нас древние. После прохождения Великой Кометы наступают плохие зимы. Но этот цикл был всем прочим цикл.

А сегодня погода была особенно впечатляющей.

— Сделка, — объявил Гоблин.

Он ничем не торговал — впереди громоздилась крепость, давным-давно отбитая Отрядом у мятежников. Дорога петляла под ее ухмыльчивыми стенами. Меня мучили предчувствия, как обычно, стоило нам оказаться под стенами имперского бастиона. Но в этот раз для беспокойства не было причин. Госпожа была столь уверена в Форсберге, что огромная крепость оказалась оставлена. Следовало бы сказать — заброшена. Соседи, как это в обычае крестьян по всему миру, растаскивали ее по кусочку. Полагаю, это единственное, что они получали в обмен на свои налоги.

— Завтра в Весло, — сказал я, когда мы вылезали из фургона у придорожного постоялого двора в паре миль от Сделки. — И в этот раз чтоб никаких выходок. Все слышали?

У Одноглазого хватило совести изобразить смущение. Но Гоблин начал возмущаться.

— Поговори-поговори мне, — посоветовал я. — А Следопыт тебя тем временем оглушит и свяжет. Мы не в игры играем.

— Жизнь — это игра, Костоправ, — ответил Одноглазый. — Ты слишком серьезно ее воспринимаешь.

Тем не менее они вели себя прилично — как той ночью, так и на следующий день, когда мы въехали в Весло.

Я нашел постоялый двор для мелких торговцев и путешественников в районе, куда мы прежде не заглядывали. Внимания мы не привлекли. Мы со Следопытом присматривали за колдунами, но те вроде бы не собирались делать глупостей.