Я подтвердил, что помню, но Еничек усомнился, достал карандаш и начертил на стене станции:
— Смеется — Человек
Новые
— Не смеется
Анекдоты
— Человек
— Робот
— Человек
— Смеется
— Робот
— Старые
— Не смеется — Человек
— Как видишь, — продолжал Еничек, — человек, услышав новый или старый анекдот, может смеяться, но может и не смеяться в зависимости от настроения. У робота же нет настроения; у него программа. Новый анекдот смешит только человека. Значит, мне следовало рассказать новый анекдот.
— Извини, Еничек, — перебил я, — но не всех людей смешат новые анекдоты. Анекдот, даже новый, может и не понравиться человеку. Или же человек просто может притвориться, что он ему не понравился.
— Пожалуй. Но если даже человек не смеется, ему ясно, что речь идет об анекдоте, о шутке. Он-то понимает намерение собеседника и улыбается хотя бы из вежливости.
— Гм, — пробормотал я. Рассуждения Еничка показались мне не очень убедительными. Роботы тоже стараются быть вежливыми.
— Итак, — продолжал Еничек, — я все же решил, что представился случай кое-что выяснить, и рассказал ему анекдот о двух искусственных собаках, которые подрались из-за живой кошки. Он улыбнулся и сказал: «С бородой». «А про червяка, который влюбился в собственный хвост, знаете?» «Разумеется, — ответил он. — Совсем древний». Тут я почувствовал, что у меня не сгибается правое колено. Я помолчал несколько секунд, а потом рассказал ему анекдот, который узнал перед самым взлетом. Роботу с двойной оболочкой приказали: «Вы, вернитесь!» А он не разобрал команды, засунул руку себе в живот и вывернулся наизнанку, как перчатка… Мой собеседник выслушал меня и спросил:
— И что дальше?
— Дальше — ничего, — ответил я.
— Он так и остался вывернутым?
— По-видимому, остался.
— Следовало бы приказать ему перейти в прежнее состояние.
— Следовало бы. Но почему вы не смеетесь?
— А почему я должен смеяться? Что в этом смешного?
— Все смешно. Это лучший из анекдотов, которые мне приходилось слышать за последний год. Правда, он еще не зарегистрирован.
Он отступил на шаг, произнес «ха-ха» и ушел, бросив меня одного на площадке. Я смотрел, как он удаляется вдоль силовых линий, и старался понять, человек это или робот. Если судить по схеме, ему следовало бы рассмеяться. Ведь анекдот забавный, не правда ли? Человек оценил бы игру слов, а робот ничего не понял бы, поскольку анекдот-то новый. Но… может быть, все произошло как раз наоборот?
Еничек удрученно умолк и вопросительно посмотрел на меня. Его волнение передалось мне, и я почувствовал, что у меня тоже перестает сгибаться правое колено. Мы ведь с ним оба принадлежим к одной серии «А», и поэтому все реакции у нас одинаковые.
(Перевод М.Малобродская)
