Белая ночь - [9]

— Ага, — кивнул он. — И все это не требует точности?

— Ну, я достаточно набил руку, чтобы делать это более-менее точно, — сказал я. — Но… Одно дело, бренчать по гитарным струнам, и совсем другое — исполнять сложную испанскую пьесу.

Баттерс обдумал это и снова кивнул.

— А девчонка, значит, гитарист-виртуоз?

— Почти что так. Силы у нее, конечно, поменьше, чем у меня, но у нее врожденные способности к деликатной магии. Особенно к той, что связана с ментальностью и эмоциями. Собственно, из-за этого она и напоролась на неприятности с…

Я прикусил язык, не договорив. Только мне не хватало еще обсуждать с кем-то Моллины нарушения Законов Магии. Ей и без того нелегко пришлось после тех ужасов, что она натворила по незнанию, так что живописать ее монстром-недоучкой было бы с моей стороны самым последним делом.

Секунду-другую Баттерс вглядывался в мое лицо, потом кивнул и сменил тему.

— Что вы думаете, она найдет?

— Представления не имею, — признался я. — Потому и пробуем.

— А вы сами смогли бы это сделать? — поинтересовался он. — То есть, я хочу сказать, если пришлось бы?

— Я пробовал что-то в этом роде, — уклончиво ответил я. — Но я не слишком силен в настройке, и результат оказался практически невнятным.

— Вы говорили, ей это может быть неприятно, — сказал Баттерс. — Почему?

— Потому что если там что-то еще сохранилось, и она сумеет уловить это, ей придется пережить это. От первого, так сказать, лица. Как будто это произошло с ней.

Баттерс негромко присвистнул.

— Ох. Да уж. Пожалуй, такое и впрямь неприятно.

Мы вернулись в первую комнату, и я заглянул в щелку, прежде чем открывать дверь и завозить каталку. Молли сидела на полу в позе лотоса, закрыв глаза и склонив голову чуть набок. Кончики больших и средних пальцев чуть касались друг друга.

— Тихо, — прошептал я. — Никакого шума, пока она не закончит. Ясно?

Баттерс кивнул. Как мог тихо, я отворил дверь. Мы закатили тележку в комнату, оставили ее перед Молли, по моему жесту молча отошли к дальней стене и приготовились ждать.

Молли потребовалось больше двадцати минут, чтобы сосредоточиться для относительно несложного заклинания. Собственно, концентрация мыслей или воли универсальна для всех разновидностей магии. Я проделывал это столько раз и с таких давних пор, что задумываюсь над этим только в случаях, когда заклинания особенно сложны, опасны… ну, или когда мне кажется, что немного осторожности не помешает. Гораздо чаще для того, чтобы сконцентрировать волю, мне хватает и секунды — это очень кстати в ситуациях, когда все решает скорость. Истекающие слюной демоны или злобные вампиры вряд ли дадут вам двадцать минут на подготовку к удару.

В общем-то, Молли прогрессировала достаточно быстро, но и учиться ей предстояло еще очень и очень многому.

Когда она, наконец, открыла глаза, взгляд их сделался отрешенным, блуждающим. Медленно, осторожно поднялась она на ноги и подошла к каталке с лежавшим на ней телом. Она откинула край простыни, открыв лицо мертвой девушки, потом все с тем же отрешенным выражением пригнулась и, прошептав что-то, приоткрыла той веки.

Она увидела что-то почти сразу.

Глаза ее открылись широко-широко, и она потрясенно охнула. Дыхание ее резко участилось, а потом она зажмурилась, постояла еще пару секунд застывшим изваянием и, негромко вскрикнув, медленно, безвольно осела на пол, где и осталась лежать, всхлипывая.

Она так и продолжала задыхаться, глядя перед собой пустыми глазами. Тело ее выгнулось, грудь напряглась, а бедра медленно задвигались взад-вперед. Потом она обмякла, и дыхание постепенно вернулось в норму, только с губ продолжали срываться негромкие, но без всякого сомнения удовлетворенные вздохи.

Я потрясенно уставился на нее.

Нет, правда.

Такого я не ожидал.

Баттерс громко сглотнул слюну.

— Э… — произнес он. — Я правильно понял, чем она сейчас занималась?

— Э… — отозвался я. — Э-э… Возможно.

— Так что все-таки произошло?

— Она… э… — я кашлянул. — Она чего-то ощутила.

— Нет, то, что она что-то ощутила, я как раз понял, — пробормотал Баттерс и вздохнул. — Ничего подобного не ощущал уже года два.

Насчет себя я промолчал. У меня этот срок приближался к четырем.

— Ясно, — произнес я вслух, вложив в это слово больше досады, чем хотелось бы.

— Она хоть совершеннолетняя? — поинтересовался Баттерс. — С точки зрения закона?

— Угу.

— Это хорошо. А то я как-то не ощущаю себя… персонажем Набокова, что ли, — он взъерошил волосы пятерней. — Чего теперь будем делать?

Я как мог изобразил профессиональную бесстрастность.

— Подождем, пока она придет в себя.

— Умгум, — кивнул он, покосился на Молли и снова вздохнул. — Вот бы и мне таких ощущений.

Не тебе одному, приятель.

— Скажите, Баттерс, здесь где-нибудь можно набрать для нее воды или чего такого? Принесете, а?

— Без проблем, — ответил он. — А вам?

— Спасибо, не надо.

— Я мигом, — Баттерс накрыл лицо трупа простыней и вышел.

Я подошел к девушке и нагнулся над ней.

— Эй, кузнечик. Ты меня слышишь?

Она молчала дольше, чем я ожидал — так бывает, когда говоришь по телефону с кем-то, находящимся на другом краю света.

— Д-да. Я… я слышу.

— Ты в порядке?

— О Боже, — она вздохнула и улыбнулась. — Да.