Белая масаи - [90]

Перепуганный Лкетинга побежал звать соседку, хотя было уже очень поздно. Она сразу пришла. Как ни в чем не бывало она вымыла пол и озабоченно спросила, не заболела ли я снова малярией. Я не знала и надеялась только, что меня не заберут в больницу. Боль в животе стихла, и я опустила ноги. Теперь я была в состоянии покормить Напираи.

Соседка ушла, а муж заснул возле моей кровати на втором матрасе. Утром мне стало получше, и я выпила чай, который приготовил Лкетинга. Однако через полчаса чай фонтаном вылился обратно. Одновременно с этим в желудке снова начались дикие боли. Было так больно, что я сидела на корточках. Через некоторое время желудок немного успокоился, и я стала купать ребенка и стирать пеленки. Через несколько минут я уже едва стояла на ногах, хотя у меня ничего не болело и не было температуры. Озноба тоже не было. Я сомневалась, что это малярия, и предполагала, что у меня расстройство желудка.

Следующие два дня каждая попытка что-то съесть или выпить оборачивалась жуткими мучениями. Боли стали острее и продолжительнее. Я ничего не ела, и мои груди стали сдуваться. На четвертый день я ослабла так, что не могла встать с постели. Соседка приходила каждый день и помогала всем, чем могла, но кормить ребенка грудью должна была я сама.

В тот день Лкетинга привел маму. Она осмотрела меня и стала давить на живот, что вызвало жуткую боль. Затем она указала на мои пожелтевшие глаза и заметила, что цвет лица у меня тоже странный. Она спросила, что я ела, но, кроме воды, в моем организме уже давно ничто не задерживалось. Напираи кричала и требовала грудь, но я не могла ее держать, потому что без посторонней помощи не могла подняться сама. Мама поднесла ее к моей обвисшей груди и держала, пока она не наелась. Я боялась, что у меня недостаточно молока, и с беспокойством думала, чем еще можно прокормить мою девочку. Мама не смогла определить, что это за болезнь и как ее лечить, и мы решили поехать в госпиталь в Вамбу.

Лкетинга сидел за рулем, наша соседка держала Напираи. Я была слишком слаба. Разумеется, в дороге у нас снова лопнула шина. Я была в отчаянии. Я ненавидела этот автомобиль. С трудом дотащившись до тени, я села кормить Напираи. Лкетинга с соседкой поменяли колесо, и в Вамбу мы приехали лишь вечером. С трудом волоча ноги, я дошла до приемной и попросила вызвать швейцарскую женщину-врача. Через час пришел итальянский врач. Он спросил, на что я жалуюсь, и взял у меня кровь на анализ. Через некоторое время выяснилось, что это не малярия, но подробности можно было узнать лишь на следующий день. Напираи осталась со мной, а Лкетинга с соседкой вернулись в Барсалой.

Чтобы Напираи могла спать рядом в детской кроватке, меня поместили в родильное отделение. Не привыкшая засыпать без меня, малышка все время кричала, пока одна из медсестер не переложила ее ко мне в кровать. Она начала сосать грудь и сразу заснула. Наконец рано утром пришла швейцарская врач. Она очень расстроилась, увидев меня в таком состоянии, да еще и с ребенком.

После обследования прозвучал диагноз: гепатит! В первый момент я даже не поняла, что это значит. Врач взволнованно пояснила, что это желтуха, а точнее, воспаление печени. Более того, болезнь заразна. Моя печень больше не перерабатывает пищу. Острые боли возникают каждый раз, когда в организм попадает жирная пища. Мне нужно немедленно сесть на строжайшую диету, соблюдать полный покой и перейти в палату для карантинных больных. Борясь со слезами, я спросила, надолго ли. Врач с сочувствием посмотрела на нас с Напираи и сказала: «Не меньше шести недель! По истечении этого срока болезнь уже не будет заразной, но это не значит, что вы полностью излечитесь». Также следовало проверить, не больна ли Напираи. Скорее всего, я ее уже заразила! После этих слов я уже не смогла сдержать слез. Врач постаралась меня успокоить, ведь еще не было известно, больна ли Напираи. Обследование должен был пройти и мой муж.

От таких новостей мне стало дурно. В палату вошли две черные медсестры, посадили меня в кресло-каталку и со всеми вещами перевезли в новый корпус здания. Мне досталась палата с туалетом. Одна стена палаты была стеклянной, но двери в ней не было. Изнутри открыть палату было нельзя. В двери находился люк, через который подавали пищу. Этот был новый корпус, и комната выглядела очень мило, но я сразу же почувствовала себя в ней как заключенная.

Наши вещи отправили на дезинфекцию, и мне снова выдали больничную одежду. Пришло время обследовать Напираи. Когда у нее брали кровь, она вопила как резаная. Мне было ужасно жаль мою малышку. Ей едва исполнилось шесть недель, а она уже была вынуждена так страдать. Мне поставили капельницу и дали кувшин с водой, в которой было разведено полкило сахара. Чтобы моя печень быстрее восстановилась, я должна была пить много сладкой воды. Кроме того, мне был необходим покой, полный покой. Это все, что на тот момент могли сделать врачи. Ребенка они забрали. В полном отчаянии я разрыдалась и в слезах уснула.

Когда я проснулась, ярко светило солнце. Я не знала, который час. Мертвая тишина привела меня в панику. В палату не проникали никакие звуки, и, чтобы установить контакт с внешним миром, я должна была нажать на звонок. Вскоре за стеклом появилась черная медсестра и заговорила со мной через люк, испещренный мелкими дырочками. Я спросила, как себя чувствует Напираи. Медсестра сказала, что позовет врача. Несколько минут ожидания в этой жуткой тишине показались мне вечностью. Затем в мою палату вошла врач. Я в ужасе спросила, не боится ли она заразиться. Улыбнувшись, она меня успокоила: «Стоит один раз переболеть – и больше не заразишься!» Гепатитом она переболела много лет назад.