Белая лилия, или История девочки в немецком плену - [17]

И началась подготовка к празднику! Американские солдаты навезли продуктов. Наши мужчины «уговорили» немецкого фермера подарить нам одну свинью…

Посреди лагеря устроили вертел, на который водрузили потрошеную свиную тушу. Тут же неподалеку поставили принесенные из столовой столы и соорудили один общий большой стол и скамейки, а нам, детям, устроили отдельный стол. Американцы принесли несколько бутылок вина. Нашим мужчинам этого показалось мало, и они тайком от американцев пробрались на станцию, нашли цистерну со спиртом, налили в бутыли и принесли в лагерь. За столом было весело, все смеялись, разговаривали с американцами на смеси трех языков: русском, немецком, английском, но понятнее был язык жестов.

К сожалению, праздник закончился трагически: многим стало плохо. Одних тошнило, другие падали и не могли подняться. Кто-то из американцев вызвал скорую помощь. Приехала бригада врачей. Увидев такое большое количество пострадавших, они вызвали подмогу. Машины одна за другой увозили пострадавших.

Выяснилось, что спирт был отравлен мышьяком. Меньше всего пострадали американцы: они были молодые, здоровые и сытые, им промыли желудки, и через несколько дней они уже были в строю. Советские пленные пострадали сильнее. Изнуренный тяжелым трудом и истощенный длительным недоеданием, их организм трудно поддавался лечению. Несколько человек умерли, у других отнялись ноги, испортилось зрение. Было так обидно: пережить все невзгоды плена и пострадать после освобождения!

Через несколько дней в лагерь приехал какой-то большой военный начальник и объявил, что советское командование требует возврата бывших пленных из Советского Союза. Однако он вынужден нас предупредить, что всех нас ждет ссылка в Сибирь. Поэтому нам дается время подумать о своей дальнейшей судьбе. Тем, кто решит остаться, будет предоставлено право выбора страны для местожительства. Тех, кто надумает вернуться на родину, будут переданы советскому командованию.

Большинство бывших пленных пожелали вернуться. Они не верили разговорам о Сибири, они рвались на родину, домой, к своим родным и близким.

И вот желающих вернуться в Советский Союз погрузили в большие крытые американские автомобили «студебеккер» и повезли на восток к реке Эльба, в Берлин.

Днем мы питались сухим пайком, а вечером приезжала походная кухня, и нам давали горячий ужин. На ночь колонна автомашин, охраняемая солдатами союзных войск, останавливалась в каком-нибудь маленьком городке.

После мрачных бараков, жестких нар и драных, вонючих одеял, немецкие спальни казались нам раем: чистые комнаты и мягкие, приятно пахнущие постели. Всё это было для нас небывалой роскошью.

Мы с братом залезали на чердаки, где находили несметные богатства: поломанные игрушки, о которых за годы плена я совершенно забыла, а брат совсем их не знал; открытки невиданной красоты. Все это мы тащили вниз и радостно показывали маме.

Через несколько дней мы подъехали к Эльбе. Красивый старый мост был разрушен при наступлении советских войск на Берлин, и через реку построили временный. Он весь шатался, между досками зияли большие щели. Посередине моста проходила демаркационная полоса, разделяющая зоны союзных и советских войск. Все вышли из машин и стали вытаскивать свои вещи. Мама надела на спину мешок с детской одеждой, сама взяла два чемодана, остальное оставила на берегу. Она решила сначала перевести нас через мост, оставить на том берегу и вернуться за остальными вещами.

Мы перешли демаркационную линию и ступили на противоположный берег. Мама оставила нас с вещами и повернула к мосту. Дорогу ей преградил советский офицер: «Вы перешли границу, находитесь на контролируемой советскими войсками земле и возвращаться на чужую землю нельзя». Мама расплакалась: «Там остались наши вещи, главное — теплая одежда и обувь. Ведь мы едем в Россию, где холодные зимы, мы не знаем, куда приедем, где будем жить». Офицер только пожал плечами.

Сердце защемило, но вокруг кипела толпа бывших пленных. Люди обнимались с советскими солдатами, осматривали их новую военную форму и погоны, смеялись и плакали. Вот кто-то пустился в пляс, услышав, как солдат наигрывает на аккордеоне «барыню». И мы тоже влились в этот хоровод эмоций.

Нас распределили по автомашинам по 12 человек. Это были огромные вместительные машины, покрытые брезентом, с высокими бортами, вдоль которых установлены широкие скамьи. Эти машины на долгое время стали нашим домом. На них мы проехали по Германии, Пруссии и Польше до белорусского города Брест.

Колонну автомашин сопровождали солдаты и полевая кухня. По-особому запомнился Берлин, весь в руинах. Поникшие, голодные немецкие дети, женщины и старики подходили к нашим машинам и, не поднимая глаз, просили у нас продукты в обмен на вещи. А я, глядя на них, вспоминала, как голодали мы. Но не испытывала торжества справедливости. Напротив! Мне было их очень жаль, ведь я знала, что такое голод и как тяжело его переносить!

Помню, как к нашей машине подошла женщина с девочкой моих лет. В руках женщины была большая кукла с белыми волосами, голубыми глазами и в нарядном платье. Девочка тоже держала куклу, но поменьше.