Белая лебеда - [43]
— Ох, Авдеич, — остановила его мама. — Не ругайся с ними, лихоманка их забери! Чует мое сердце… Недобрые эти люди…
— Цыц, неграмотная женщина! То пойди, Авдеич, ить человек в беде, а счас уже и не ругайся? Рази не знаешь меня? Да я такой разор учиню там — чертям тошно станет! Давай, мать, белую рубаху и пояс с бляхой. И еще картуз…
Иван Петрович Кудрявый вскоре вернулся, а брат его как сгинул. Куда только не писал Иван Петрович — ни привета, ни ответа от него. Федор очень любил дядю и, когда вспоминал его, становился хмурым.
После войны вот что рассказывала мама:
— Дима привел к нам Ину (меня почему-то тогда не было дома), и отец сказал:
— Нет, Ина, не Дима донес на Кудрявых…
А с мамой, как всегда в трудном случае, поделился:
— Слышь, мать, комиссар-то наш совсем омороченный… Прямо не узнать! Я ему про Ивана и Семена, а он смотрит в угол и супится… тогда я как трахну кулаком по столу — чернильница под потолок, а стол — на пол… «Что ж ты, Митрич, утворяешь, говорю? Пошто без суда обвиняешь?»
Тут он и взбеленился. Вскочил и за револьверт. «Столы, закричал, ломаешь? За кого заступаешься? Семен Кудрявый давно воду мутит!»
— Ох, Авдеич, — всплеснула руками мама. — Что же теперь будет?
— Погоди, не перебивай. Так вот… он, значится, как закричит, а лицо стало чисто белое полотно. И за телефон. Секретаря горкома вызвал… И, скажи, куда Ильичев делся? А этого нового не знаю. Откуда-то с Украины… И все члены горкома новые. Ну, пришел этот, значится, секретарь. Молодой, глаза таращит, Дергачеву в рот заглядывает. А тот опять несет свое… Тут я совсем осерчал. Народ злобишь, Дергачев!
После такого-то он совсем зашелся. «Исключить из партии, — кричит, — тебя, Кондырев, следовает! Собирай бюро, — приказывает секретарю, — мы поглядим, кого он защищает».
Эх, ты, Дергач, говорю, так тебя и разэтак! Секретарь вдруг просит меня показать билет. Плачу я взносы аль нет? И я, старая дурья голова, отдал ему свой партбилет. А мне его на подпольном собрании вручали в девятьсот тринадцатом.
Ну, секретарь положил мой билет в карман себе и сказал, чтобы я через неделю на бюро пришел. А там решат, вернуть билет или совсем отберут… Дергачев аж засмеялся от радости и сказал, чтобы я подумал, кого защищаю. Вот припадочный! Я и тут не удержался. А ты, говорю, и есть враг народа. Он так и застыл с открытым ртом. В дверях оглянулся, а он все зевает, никак рот не может закрыть…
— Как же теперь, Авдеич? — спросила мама.
— Не пойду я на ихнее бюро… Все одно исключат. Дергачева боятся. Никак не пойму, почему все так обернулось? Пусть уж без меня… Я ить не совладаю с собой и задушу Дергача… Да, ладноть! Не может быть, чтобы вот такие навсегда власть забрали… Только ты, мать, пока никому про этакое… Может, и вернут билет… Не сейчас, нет… Чуток погодя… Вот положение… Неужто Сталин ничего не знает? Или оморочили его? А может, оппортунистов опасается? Но ить всех расколотили?.. Троцкого эвон когда выгнали… Или несогласные с ним есть, вот он и давит, а на местах перегибають?
Ить только сказать, что Бухарин и Зиновьев переворот задумали, а как там на самом деле-то?..
Вот так все было! Отец ничего не сказал мне, когда я уходил на войну. Но никакие Дергачевы не помешали ему умереть убежденным коммунистом. У нас в семье многие коммунисты. И братья и сестры, и жены братьев, и мужья сестер. А потом их дети вступали в партию. Мама тоже считала себя коммунисткой, хотя и не имела партийного билета.
Когда Степанов Петька женился, то его жену Настю пригласили к нам на семейный совет. И Степан не возражал, был доволен, что через месяц невестка подала заявление в партбюро конторы «Новой».
Как-то за обедом говорили о разгроме немцев под Москвой, и Анна неожиданно спросила, почему я не в партии?
— Рано еще… — пробормотал я, — может, еще и не примут…
— Это кого не примуть? Кондырева? — строго спросил отец.
— Он на сундуке хочет отсидеться, — засмеялась Алина.
Я как раз и сидел на сундуке. Зина ехидно поддакнула:
— Он стихи пишет… Совсем свихнулся! Ха-ха-ха!..
— Негоже, сынок, в такую годину оставаться в стороне, — сказала мама. — Ить на войну пойдешь… Божечка, сохрани моего любимого сына…
На другой день я подал заявление, и вскоре кандидатский билет мне вручил секретарь парторганизации хлебозавода, слесарь Молоканов.
— Мы с твоим батькой в одном окопе от казаков отбивались, — сказал он. — Ох и ловко он из пулемета стреляет. Так что не опозорь отца, Кольча.
11
В Ростов мы с Егоркой прилетели на «ТУ-154». Егорка важничал, с серьезным видом листал журналы и пытался поразить меня знанием устройства воздушного лайнера. Мне не нравилась эта его самоуверенность. Началось недавно, но уже тревожило. Сначала удивила легкость, с какой он обвинял меня в невежестве. Я вознамерился доказать, что у нас еще вполне сносный телевизор.
— Ничего ты не понимаешь, дедушка! — запальчиво перебил Егорка. — Цвет — это дополнительная информация! Алевтина Федоровна все время говорит об этом…
И что это за Алевтина Федоровна? — не без досады подумал я тогда, сходил в школу и познакомился с ней. Признаться, давно нужно было это сделать.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.