Белая кошка в темной комнате - [64]

— Что Вы, что Вы! — вскричала Римма Францевна. — Она была хорошей девочкой, если бы не злополучная история. Тем более, о покойниках не принято говорить плохо. И окончила свой путь, бедняжка, трагически!

Женщина искренне огорчилась, коснувшись кончиками пальцев уголков глаз.

— Как это произошло?

— Толком, по-моему, до сих пор неизвестно: то ли сама она с горя под поезд бросилась, то ли Сомов ее толкнул. Изуродовалась, бедняжка, — насилу мы ее опознали.

— А что, Вам пришлось в опознании участвовать?

— А как же?! Кто же, как не мы, должны были это сделать — товарищи по работе. Она же сиротой считалась!

— Наверное, очень неприятная процедура?

— Не то слово! — Энгольд передернулась и сморщила нос. — Лицо — сплошное месиво кровавое. Не узнать ни за что. Только по одежде да профсоюзному билету опознали… И еще по колечку с изумрудом — Вика его всегда носила.

Широков понимающе вздохнул и спросил:

— Какую же дату смерти мне в карточке своей ставить?

Энгольд на минуту задумалась, но потом уточнила:

— 20 марта она пропала — ушла на обед домой и не вернулась. В тот день у Танечки — Вы ее видели, она со мной чай пила — день рождения был. Да, именно, 20 марта. В этом году, празднуя у Татьяны, мы еще Вику помянули. Но погибла она, как будто, позже… Ведь труп мы опознавали дней через пять после исчезновения. Так что не знаю, как Вам и быть…

— Скажите, а, может быть, мне еще и с Ритой поговорить — все-таки подруги были?

— Что Вы! — всплеснула руками женщина. — Гвоздкова за неделю до скандала и пропажи Вики уволилась, а потом уехала к своей тетке куда-то на север, за Москву!

— Это точно?

— Абсолютно. Маша Пенкина сама провожала Гвоздкову на поезд, а потом мне рассказала.

Запомнив новое имя, Широков посмотрел на часы и картинно схватился за голову.

— Кошмар! Уже половина четвертого, а меня в три ждут в институте!

От вскочил, торопливо пряча блокнот, поцеловал Энгольд руку и вполне искренне поблагодарил за очень интересную информацию. Расшаркавшись со смущенной и тронутой таким внимательным обхождением женщиной, Станислав поспешно ушел, провожаемый взглядом ее увлажнившихся глаз.

27 июля. Среда. 16 часов

В управление Широков добрался только к четырем часам. Перед уходом из больницы он выяснил в регистратуре адрес Маши Пенкиной, оказавшейся сегодня выходной. К ней бы стоило сходить вечерком, хотя и без этого Станислав теперь знал: Гвоздкова уехала из Курска тем же поездом, что и Монина. И, скорее всего, — 20 марта 1985 года.

Никифоров и Свешников сидели рядом за столом и внимательно изучали толстый «талмуд». Рядом лежал еще десяток аналогичных «произведений» — детищ правосудия. Увидев друга, Свешников недовольно проворчал:

— Где это тебя нелегкая носит?

Не ответив на упрек, Широков присел к торцевому столику и равнодушно принялся разглядывать ногти на руках.

— Нет, Вы посмотрите на него, Валерий Анатольевич! Полдня таскается где-то, пока мы тут вкалываем почти без обеда, а, явившись, не изволит даже разговаривать!

— «Почти без обеда» — это как? — ехидно спросил Станислав.

— А так! Перекусили в буфете — и всего-то!

— А-а-а! Правда, я и хлебной крошечки во рту не держал с утра. Хотя мог и «клюкнуть», и салом закусить! — Широков улыбнулся, вспомнив старика Панова.

Игорь поднял с пола свой дипломат и достал оттуда бумажный сверток, который молча передал Станиславу. В свертке Широков обнаружил пару котлет, кусок хлеба, помидор и яблоко.

— Вот это настоящий друг! — воскликнул он растроганно. — Спасибо, Игорек! С тобой от голода не умрешь, уж я-то знаю!

— Чего там… — буркнул Игорь. — Поешь, может подобреешь, человеком станешь.

Никифоров, с интересом наблюдавший за пикировкой, вмешался в разговор:

— Вот что… Пусть Станислав подкрепляется, а мы поведаем, что интересного сумели раскопать в этой писанине.

Он обвел рукой стол с грудой папок.

— Так он от таких новостей подавится, чего доброго, — заметил Игорь.

— Вот как? Не думаю, что меня сегодня еще можно чем-то удивить!

Свешников, хорошо зная друга, окинул его недоверчивым взглядом.

— Ладно, — согласился Игорь. — Попробуем.

Неторопливо поглощая нехитрую еду, Широков внимательно слушал. Первоначально Игорь уточнил детали нападения на инкассаторов и перешел к событиям пожара. Здесь выяснилась существенная деталь: эксперты не дали однозначного заключения о причине смерти Лохова. В равной степени допускалось наличие несчастного случая и насильственной смерти. Точнее, последнее не опровергалось. В принципе, это могла быть инсценировка Саржина, решившего избавиться от конкурента и замести следы, как предположил утром Никифоров. А, значит, вполне вероятно, что Саржин мог сбежать с основной массой денег и где-то прятаться. В пользу этого варианта развития событий говорило еще одно обстоятельство, правда, не из уголовного, а из оперативного дела. Оказывается, оперативники Курска побывали в конце июля 1975 года на новом месте жительства Саржиной, беседовали с ней, ходили по соседям. Согласно справке, подшитой в дело, некий гражданин Феофанов, проживавший на ул. Гоголя в доме 14, видел в начале июля мужчину, входившего в дом Саржиной как-то вечером. По приметам, неизвестный имел определенное сходство с Ефимом. Но сама Саржина этот факт напрочь отрицала. Феофанов был уже в преклонном возрасте — за семьдесят, слыл выдумщиком и балагуром, и, видимо, его слова сочли плодом фантазии.