Белая колоннада - [5]

«Здесь, наверно, где-то здесь. Надо у кого-нибудь спросить», — подумала она и решительно подошла к молодой девушке, шедшей ей навстречу.

Девушка была небольшого роста, с светло-русыми волосами, которые, выбиваясь из-под шапочки, легкими завитками окружали ее круглое румяное лицо со вздернутым носом и большими светлыми глазами.

Личико было совсем детское.

Одета она была очень скромно — в темное пальто с меховым воротником, сшитое, однако, по-модному, в виде капотика.

— Простите, — обратилась к ней Накатова. — Не знаете ли вы, где здесь поблизости есть красивое большое здание с колоннадой? — начала было она.

— Здесь? Колоннада? — переспросила девушка. — Я не знаю. Разве здесь есть такое?

— Я видела мельком, я проезжала здесь с месяц назад… Это было очень красиво, мне захотелось еще раз посмотреть. Лестница широкая, и по бокам огромные вазы, — вдруг припомнила эту подробность Екатерина Антоновна.

— А где вы видели? — живо заинтересовалась девушка, пристально смотря в лицо Накатовой.

— В том-то и дело, что не знаю.

— Ах, как бы я хотела посмотреть! Вы говорите, что это красиво?

— Да, красиво, удивительно красиво! И освещено солнцем… т. е. тогда было освещено солнцем… впрочем, может быть, мне это показалось.

— Вот что, пойдемте искать вместе! Будем спрашивать и найдем, — предложила девушка, — если все улицы обойдем, так и увидим.

Девушку звали Таля, т. е. Наталья Алексеевна Карпакина.

Она сейчас же назвалась и с простодушной наивностью, даже болтливостью, как-то зараз выложила Екатерине Антоновне все сведения о себе и своей семье.

Она учится здесь, в Петербурге, на курсах. Родители живут в провинции, на далеком севере: отец — лесопромышленник.

— Папа не бедный, но детей у нас — страсть! Одиннадцать человек. Девять мальчиков и две девочки — я и самая старшая сестра, — она уже замужем. Два брата тоже женаты, один холостой — студент, остальные растут… Папа на учение не жалеет, но, подумайте, всю эту ораву младших-то содержать! Мы в детстве босые ходили и только тогда, когда в гимназию поступали, получали права гражданства и башмаки.

Таля болтала весело и без умолку, а Екатерина Антоновна слушала ее с каким-то непонятным интересом: переспрашивала, справлялась о подробностях, как будто все это было необыкновенно важно для нее.

Она уже давно взяла Талю под руку, и они шли из улицы в улицу, словно были давным-давно знакомы и увидались наконец после долгой разлуки. Они совершенно забыли, что только что встретились и пошли искать какую-то белую колоннаду.

Первая вспомнила об этом Таля — она вдруг остановилась и сказала:

— А где же колоннада?

— Ах да, нужно у кого-нибудь спросить, — спохватилась Накатова.

Они спрашивали прохожих, городовых, дворников, заходили в мелочные лавки — но ничего не узнали.

— Что же нам делать? — спросила Таля растерянно.

— Не знаю. Я начинаю  думать,  что мне это показалось, — смущенно ответила Накатова.

— Ах нет, нет, — воскликнула Таля, — мне не хочется, чтобы этого не было, мне хочется тоже посмотреть! Почему бы вам это показалось? Что вы в то время думали?

— Ничего не думала, — слегка смутилась Екатерина Антоновна.

— Разве можно ни о чем не думать! Наверно, думали же о чем-нибудь — пожалуйста, припомните!

Таля стояла, комкая свою муфту и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— Я думала об одном  человеке, — начала, все более и более смущаясь, Накатова, — об одном человеке, которого… который теперь стал моим женихом.

— Значит, вы не думали о картине, которую увидали, значит, она не показалась. Вспомните-ка все подробности.

Накатова задумалась и даже закрыла глаза, и вдруг, открыв их, растерянно взглянула на Талю и произнесла как бы с испугом:

— Теперь я знаю, что мне это все показалось. Я помню, в белых вазах росли цветы, красновато-желтые цветы, и спускались из ваз. Ну где же могли быть цветы в конце октября?

— Вот настурции очень долго цветут… А может быть, это были искусственные цветы?

— Ну кто же станет выставлять искусственные цветы под дождь… да и потом — искусственные цветы так не идут к белому мрамору.

— Да, да, вы правы, там не надо искусственных цветов, это, может быть, были настурции.

— Теперь я понимаю, что все это мне показалось! — неожиданно воскликнула Екатерина Антоновна.

— Почему?

— Потому что я припомнила еще одну подробность: около здания росло несколько сосен.

— Боже мой! Отчего же там не расти соснам!

— Это была сосна южная, итальянская пина. Я теперь хорошо помню. Да, да, теперь помню и лавровые деревья.

— Деревья могли быть в кадках!

— Шел дождь, а я видела все это залитое солнцем.

— Так что ж! В эту минуту могло выглянуть солнце! — топнула Таля ногой.

Вдруг они обе словно опомнились.

— Послушайте, да о чем же мы спорим? Ведь ясно же, что это все мне показалось.

Таля вдруг неожиданно уткнулась в свою муфту и всхлипнула.

— Милая, деточка, не плачьте! О чем же вы плачете? — с испугом спросила Накатова.

— Так, мне жалко, что вы этого вот сейчас не увидите еще раз, это было так красиво, а вы мимо проехали — и не рассмотрели даже хорошенько, — бормотала Таля, поспешно доставая платок из муфты.

— Все это мне показалось! Конечно, жалко, но что же делать? — печально сказала Екатерина Антоновна.