Белая кокарда - [29]
Это были настоящие отбросы человеческого общества, находиться с ним в одной комнате и то было отвратительно. Глядя на него, я думал о том, сколько людей кричали от боли в этих безжалостных руках, и понимают ли люди, занимающие высокие места, какие страдания они причинили беззащитному ирландскому крестьянину, дав волю этим варварам. Вдруг я увидел, что он пристегнул себе к поясу мою шпагу, — к зловещему шутовству ему хотелось прибавить ещё и оскорбление. Я пришёл в ярость. Теперь я знал, что его послали ко мне нарочно, чтобы запугать меня перед появлением Карла Лабата.
Кое-чего ему удалось достигнуть, но в одном я был всё же уверен.
Прежде чем они отправят меня на тот свет, я прихвачу с собой и его — во имя священной Ирландии.
Капитан Лабат прибыл в полдень, как сообщил мой страж.
— Сегодня он приехать из Клонтарфа, где он стоит. Завтра он приехать из Кинсейла — он здесь, он там, никто не видать, как он приехать, ни один человек не видать, как он уехать, даже я нет, а я гессенский солдат два года.
Судя по всему, сейчас мне предстояло его увидеть — с улицы доносился звон оружия и громкие команды.
— Сегодня он приехать специально для тебя, — прибавил мой страж.
За стеной раздались шаги солдат, дверь распахнулась. Мой страж вскочил и вытянулся. Я повернулся от окна.
И не поверил собственным глазам. Нет, этого не могло быть…
Передо мной в гессенском офицерском мундире стоял мсье Пуанкаре, друг моего отца; мсье Пуанкаре, член Французской Директории, капитан отважного «Руана», который следил за кораблями Нелсона в Милфорде, человек, который взял меня в засаду возле Фишгарда, чтобы спасти от своих же гессенцев!
Моё удивление сменилось весельем, я готов был расхохотаться.
А потом я почувствовал облегчение и возблагодарил небо за спасение.
Пуанкаре указал солдату на дверь, тот отдал честь и тут же вышел.
— Джон Риган, — прошептал Пуанкаре, — во имя твоего отца, прошу тебя верить мне. Карл Лабат мёртв. Я скачу за тобой от Уэксфорда…
— Так это были вы! — воскликнул я.
— Конечно, я! Ты не захотел доверить мне послание. Неужели ты думаешь, я поверю, что Французская Директория позволит семнадцатилетнему парнишке передагать изустно распоряжение, касающееся их флота?
— Французы высаживаются?
— Вот именно. Но ты не пожелал мне довериться, и вот я следую за тобой, чтобы прикрыть тебя…
— И вы убили Карла Лабата?
— Прошлой ночью, когда тебя взяли его солдаты. Я устроил засаду на дороге к Клонтарфу, где он расположился. Я убил его и забрал его одежду.
— Но стража? Они его знают! — вскричал я.
— Нет, они новички. Но гессенцы в Клонтарфе скоро хватятся его и прискачут сюда. Идём!
— Мне нужна моя шпага. Она у того солдата!
В ответ он распахнул дверь и закричал:
— Стража, отдать арестованному его оружие, да побыстрее!
Солдат затрепетал, но не тотчас выполнил приказ. Пуанкаре схватил его и швырнул на пол.
— Идиоты! Вы взяли не того, — вернуть ему оружие!
Схватив свой пояс и шпагу, я пристегнул её и вышел за Пуанкаре в коридор. Солдаты стояли, вытянувшись в струнку, пока он всячески их поносил.
— Всем остаться на местах, пока я не вернусь! — крикнул он.
Побелев, они уставились на него, а кто-то сказал:
— Но, капитан Лабат, сержант приказал его взять!..
Он выхватил шпагу и приставил остриё к лицу этого солдата.
— Он мне за это заплатит жизнью, он не того взял! Где он?
— Сейчас приведу, капитан!
— Стой! Передай ему, передай ему, что он мне заплатит в Клонтарфе жизнью за эту глупость!
Он вышел на улицу и вскочил в седло; и я тотчас понял, что он говорит правду, — это он скакал за мной от Уэксфорда. Я узнал его по посадке.
Но в эти несколько секунд я понял и ещё кое-что…
Насмерть перепуганный солдат вывел бегом небольшую гнедую кобылу. Пуанкаре пустил своего коня галопом, и я вскочил в седло и поскакал за ним, не жалея шпор. Когда солдаты исчезли из виду, он остановил коня.
— Куда теперь, Риган? — крикнул он.
— Скачите за мной, — отвечал я.
Мы промчались по узким улицам и извилистым переулкам, разбрасывая людей в разные стороны. Верхние окна распахивались, и оттуда вслед нам неслись проклятия и угрозы.
— Ты знаешь, где Фицджералд? — вскричал Пуанкаре, поравнявшись со мной.
— Мойра Хаус, — отвечал я. — За мной!
Мойра Хаус… Старый дом, куда ребёнком меня возил отец. Я знал, что это было единственное в Дублине место, где мы с Пуанкаре будем одни.
Ворота были отворены, и, гремя копытами, мы въехали на конный двор; я спешился, захлопнул ворота и заложил их засовом. Пуанкаре тоже спешился.
— Ну, где же Фицджералд? — спросил он, оглядываясь.
— Далеко отсюда, — ответил я и обнажил шпагу. — Защищайся, Карл Лабат.
Он взглянул на меня с удивлением:
— Щенок, о чём ты болтаешь?
— Защищайся, — повторил я, приближаясь. — Шпагу из ножен, приятель, а не то я проткну тебя насквозь.
В глазах его мелькнул страх, он попятился и обнажил шпагу.
Он вынул её правой рукой, так же как и тогда, когда грозил солдатам.
Пуанкаре, лучший фехтовальщик во всей Франции, бился левой рукой.
— Мсье Пуанкаре был левшой, Карл Лабат. Мелочи могут и до виселицы довести…
Он усмехнулся, отступая.
— В одном я уверен, Риган: ему, как и твоему отцу, уже больше не биться на шпагах.
Наследница крупнейшего состояния Милли Смит обречена выйти замуж за старика – друга ее покойного отца. Но в ее памяти живет тот, которому она обязана жизнью и счастьем любить.
Судьба романа «Поругание прекрасной страны» в СССР была неоднозначной.В отличие от многократно переиздававшихся переводов других классических произведений эта книга мелькнула в начале 1960-х… а потом исчезла на дальних полках библиотечных хранилищ на долгие десятилетия.Но почему так случилось? Что заставило бдительных советских цензоров усмотреть политическую крамолу в невиннейшей на первый взгляд истории взросления валлийского паренька, чья юность пришлась на бурное для Великобритании начало XIX века?Этот маленький шедевр английской прозы, напоминающий лучшие романы Диккенса, впервые публикуется на русском языке без сокращений цензуры.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.