Белая горячка - [6]

— В вашем доме пил?

— Ты что?! Куда–то уходил. А как напьется, шел спать к матери. Возвращался, когда трезвел. И тогда начиналось самое плохое. Белая горячка. Она приходит потом. Что–то ему начинает видеться, что–то слышаться… Когда–то страшно болела голова. И ему что–то прошептало на ухо: «Возьми ружье и сделай себе дырку в голове, через которую и вылетит боль». Я успела ухватить винтовку в последнее мгновенье. Или еще один голос говорит Славе: «Выйди из дома и беги, беги, беги…» И тогда он мчался и стрелял в животных, которых не было. Чертей видел. Отца давно умершего видел.

— А разве можно с таким разговаривать?

— Можно. Человек–то сам трезвый, вроде как нормальный, только глаза у него странные, мертвые. Взгляд бессмысленный. Зрачки такие большие, расширенные, даже когда выходит из темноты на свет, на снег. Разбудит меня посреди ночи, сядет к печке и просит, чтобы я с ним поговорила, чтобы не слышал он гномиков, маленьких злых человечков, которые рассказывают ему страшные вещи. Потом, когда у него стало проходить, смеялся над этим, но я‑то знаю, что он со страху умирал. Я тоже.

— А когда ты с сыном ушла, — спрашиваю я, — он ходил за тобой, скулил, как собака, чтобы вернулась?

— Э, нет! Любить–то нас он любил, но этого у них не бывает. Это таежные люди. Очень гордые. Я ему говорю «или я или водка», он выбрал водку.

— И Свету.

— Девочку из детского дома, — говорит она гордо. — Но эвенку, потому что я никогда своей не была. Одно слово — русская! Сын меня спрашивает, кем он будет, когда вырастет — эвенком или русским? Одно только знаю: единственный шанс для него — бежать отсюда. Ничего хорошего здесь нет. Только он уже мечтает, как поедет в тайгу. Поохотиться. Как отец! Что за черт тянет их туда?!

Пятнадцатый

В конце 2004 года совхоз «Ударник» окончательно испустил дух. Территории разорившегося хозяйства государство отдает в аренду российскому олигарху из областной столицы. С этой поры все должны платить ему за каждого принесенного с охоты лося, оленя, соболя. Лена Колесова говорит, что так русские украли землю у эвенков.

276 последних совхозных оленей Лена поделила между оленеводами бригады номер один. Одним из семи оставшихся был ее сын Слава.

А в прошлом году он направился со Светой в тайгу. Пили с самого Нового года, пока не кончились все запасы. Она пришла в себя только 4 января. Слава лежал рядом с ней. Пуля разнесла ему все лицо. Стрелял зарядом на крупного зверя.

Еще месяц Света лежала с ним в палатке на одной подстилке из шкур. Не ела и даже не топила печку, потому что выяснилось, что у нее прострелена нога и она не может двигаться.

— Понятия не имею, что произошло, — говорит Света Кирова. — Сильно пьяная я была.

— Знал Слава, что ты на шестой неделе беременности?

— Знал и очень радовался. Он любил жизнь. Добрый такой, спокойный. Никогда не кричал, не ругался, но очень переживал за своего брата. Что он такой хулиган. А он в тот же самый день, когда Слава совершил самоубийство, застрелил в деревне русскую девушку. В тайге не разберешься.

Свету спас приехавший проведать их дядя Славы.

Настоящая 26-летняя красотка. Экзотическое чудо, испорченное водкой. Чувственный рот, выступающие скулы и очень высокий для эвенки рост. Но необычнее всего ее длинные и красивые руки, с нежными тонкими пальцами, от которых взгляда невозможно оторвать, и так не вяжущиеся с нашими представлениями о том, какой должна быть жена пастуха.

— Дочку хотят у тебя забрать, — говорю я ей.

— Я еще раз получила последний шанс.

— Лена говорит, что малышка похожа на отца.

— А как начнет шляться и пить водку, сама ее убью.

Из бывшей бригады номер один осталось шесть оленеводов.

Шестнадцатый — семнадцатый

Это Владимир Романов и его жена Лидия Тимофеева, родители того самого Саши, что застрелил Сергея из их бригады, за что был приговорен к смертной казни.

В середине 2005 года возвращались из деревни на свое таежное стойбище. Сделали остановку. Их потом нашли только через год. Тела растерзаны медведями, остальное довершили мухи, так что невозможно было установить причины смерти. К дереву были привязаны скелеты их оленей. Народ подозревает, что Лидия и Владимир сами себя застрелили. Каждому было по 60 лет.

Осталось четыре оленевода.

Восемнадцатый

Эвенкийский притон в совхозном бараке тем отличается от прочих питейных притонов в мире, что среди тряпок, бутылок, огрызков, бумаги, грязных тарелок с сигаретными бычками везде валяются рыбьи головы.

Холодно, воняет и противно даже присесть.

Три вусмерть упившиеся бабы и четырехлетний Владик в валенках. Раиса — двоюродная сестра, Вика — сестра, а Тина — невеста Олега Захарова из бригады номер один.

Когда пару лет назад мужа Тины придавило деревом, которое он сам и рубил, она вместе с сыном Владиком переселилась в палатку Олега. Когда он предложил ей пожениться, она сбежала в деревню. В конце декабря 2005 года оленевод вышел из палатки и из мелкашки стрельнул себе в левую сторону груди. Мелкокалиберная винтовка для охоты на пушного зверя. Было ему 42 года.

— Да никуда я не сбегала от него, — оправдывается Тина, — только села задом на печку, а потом мне пришлось пойти к врачу.