Белая горячка - [5]

Какое-то время ушло у меня на поиски машины. Стоило мне хотя бы пару дней ею не попользоваться, как я уже не мог ее разыскать. Наконец я наткнулся на нее за собором. Свежий воздух, вместо того чтобы развеять винные пары, еще более опьянил меня. Вцепившись в руль, сконцентрировав все внимание на светофорах, я выбрался на дорогу в Руайя. Мыслей не было. Ехал себе и ехал, стараясь держаться по прямой. Миновав деревню, я поехал вдоль стены парка, затормозил и оставил «симку» на обочине: на встречу я решил прийти пешком. Не то чтобы я стыдился своей машины, хотя на мойке она бывала не каждый месяц. Просто мне захотелось немного пройтись. Быть может, эта коротенькая прогулка приведет меня в божеский вид. Сен-Тьерри еще ни разу не видел меня под градусом. Без пяти девять: я пришел с запасом. Я остановился перед воротами. В глубине аллеи виднелся замок. На первом этаже горел свет. У подъезда смутно белел «мерседес». Как узнать; здесь ли Марселина? Сам не знаю почему, но мне вдруг вспомнились таблички в холлах роскошных домов: «Попрошайничать запрещено». Отступив, я увидел в темноте, справа от себя на дороге, красную точку сигареты.

— Шармон?

Это был Сен-Тьерри — видимо, он пришел еще раньше меня. Отшвырнув сигарету, он протянул мне руку.

* * *

— Прости, что побеспокоил, — сказал он. — Но если я собираюсь быть в Милане завтра утром, уезжать надо прямо сейчас.

У меня было ощущение, будто голос его доносится издалека, и все усилия я сосредоточил на том, чтобы идти прямо, пытаясь выдать свою скованность за невнимательность человека, погруженного в какие-то свои, невеселые мысли.

— Старик совсем плох. Доктор только что от него. У него сомнений никаких: это конец. Но ведь ты знаешь моего отца. Он всю жизнь болел. Держался силой воли. Поэтому он думает, что это всего лишь очередной приступ, который ему, как обычно, удастся превозмочь. Умирать он не собирается. Само собой, разубеждать его никто не намерен.

Он взглянул на замок. Как раз в это время в окнах правого крыла погас свет.

— Видно, уснул, — сказал Сен-Тьерри. — Ему сделали укол морфия. К сожалению, отъезд я отложить не могу, но завтра здесь будет Марселина. Придется всем этим заниматься ей.

Опасения мои начали развеиваться. Судьба старого владельца замка меня нисколько не тревожила. Я буду последним олухом, если не воспользуюсь отсутствием Сен-Тьерри и не встречусь с Марселиной.

— Пройдемся немного, — предложил Сен-Тьерри. — В замке просто нечем дышать, до того воздух пропитан лекарствами.

Он протянул мне портсигар. Напрасно я согласился взять сигарету. Пальцы дрожали, я выронил ее на землю и принялся нашаривать. Сен-Тьерри посветил вниз карманным фонарем.

— Благодарю.

Он направил сноп света мне в лицо.

— Да ты изрядно хлебнул!

— Всего один бокал, как раз перед тем как прийти. Из-за вашего звонка я не успел поужинать.

Для меня всегда было вопросом чести называть его на «вы». Как-то раз мы с ним даже чуть было не поссорились из-за этого. «Что ж, раз это доставляет тебе удовольствие, изволь, — отрезал он. — Ну а я был и буду на „ты“ со всеми старыми товарищами по институту». Он остановился и подождал меня. Его длинная тощая фигура еле угадывалась в темноте.

— Ты это зря, — продолжал он. — Такие вещи узнаются быстро, а это плохая реклама.

— В Клермоне хватает других архитекторов. Можете обратиться к ним!

Мне никак не удавалось совладать с собой. До сих пор я даже не подозревал, что до такой степени его ненавижу.

— Ах, вот даже как, — сказал он. — Очень жаль. А я собирался поручить тебе серьезный подряд. Теперь, думаю…

Он сделал несколько шагов. Я последовал за ним, по-прежнему пытаясь обуздать разбуженную алкоголем агрессивность.

— А о чем идет речь? — пробормотал я.

— Строго между нами. Я хочу быть уверен, что мой отец ничего не узнает. Слухи здесь распространяются мгновенно.

Он словно задался целью вывести меня из себя.

— Я умею держать язык за зубами, — сказал я.

Какое-то время он молчал, будто взвешивая мой ответ. Мы шагали вдоль стены парка. Начал накрапывать мелкий, но противный холодный дождик.

— Не подумай, что я такой уж любитель напускать таинственность, — сказал он наконец. — Но мне действительно важно, чтобы отец не прослышал о моих намерениях… Только что мы с ним поцапались. Он просто невыносим. Послушать его, так надо сидеть сложа руки, избегать всякого риска и положиться на волю провидения. Он не отдает себе отчета, что предприятие под угрозой. Он не замечает даже, что еще немного — и замок обрушится ему на голову. Так дальше не может продолжаться! Здесь теперь бывают только кюре, монашенки да просители. Я пытаюсь заговорить с ним о делах, а он мне толкует о вечном спасении. А если я пойду напролом, он не задумываясь пустит меня по миру…

— Думаю, это будет не так-то легко…

— «Не так легко»! Ничто не помешает ему раздаривать все направо и налево. Вот почему, уезжая, я стараюсь устроить так, чтобы тут была Марселина. Не то чтобы она его так уж любила. Но, как бы то ни было, она ухаживает за ним, она ограждает его от попрошаек.

Мне захотелось пожать плечами: Марселину мне трудно было представить в подобной роли. Уж я-то знал ее лучше, чем он!