Белая гардения - [169]
Через замызганное окно мне были видны росшие по обеим сторонам дороги березы. Я стала рассматривать их тонкие белые стволы и голые ветки в шапках снега. Деревья напоминали удивительных существ, волшебных созданий из сказок, которые отец рассказывал мне на ночь, когда я была совсем маленькой. Было еще не поздно, но солнце опустилось низко, на улице начало темнеть. Через несколько километров березы уступили место многоквартирным домам. Серые здания с маленькими окнами и без каких бы то ни было украшений казались мрачными и унылыми. Некоторые были не достроены, над их крышами торчали стрелы подъемных кранов.
Время от времени мы проезжали мимо заваленных снегом спортивных площадок и открытых дворов, но чаще дома стояли друг к другу почти впритык, а между ними лежали сугробы грязного снега вперемешку со льдом. Однообразные мрачные дома все тянулись и тянулись, и мне не давала покоя одна мысль: где-то здесь, в этих бетонных лабиринтах, меня ждет мать.
Москва представляла собой город, состоящий из нескольких слоев, по которым, как по кольцам на спиле дерева, можно было проследить ее рост. С каждым километром мы углублялись в прошлое. На открытой площади с гигантской статуей Ленина стояла очередь в магазин, где продавцы, упражняясь в арифметике, щелкали на счетах. На улице мерз торговец, который накрыл свой картофель прозрачной пленкой, чтобы хоть как-то защитить его от мороза. Кто-то в телогрейке и валенках (я даже не смогла определить, мужчина или женщина) продавал мороженое. Какая-то бабушка, не обращая внимания на машины, переходила через дорогу, неся в руках хлеб и капусту. Потом мы увидели женщину, державшую за руку ребенка в меховой шапке и варежках; они стояли на обочине, выжидая момент, чтобы перебежать дорогу. Мимо с грохотом пронесся троллейбус, залепленный по самые окна комьями грязи. Мой взгляд был прикован к людям, лица которых почти полностью скрывались под шарфами, меховыми воротниками и шапками.
«Это мой народ», — думала я, пытаясь осознать истинное значение своей мысли. Я любила Австралию, и Австралия любила меня, но что-то влекло меня к этим людям, как будто мы были высечены из одного камня.
Иван похлопал меня по руке и взглядом указал вперед. Москва прямо на глазах превращалась в красивый город с мощеными улицами и величественными зданиями со светлыми стенами, жилыми домами в готическом стиле и фонарями в стиле ар деко. Запорошенные белым снегом, они казались очень романтичными. Что бы ни говорили о царях советские вожди, здания, воздвигнутые во времена монархии, несмотря на местный климат и запустение, по-прежнему радовали глаз, в то время как у советских многоэтажек, обступавших их, уже облупилась краска и начинал растрескиваться кирпич.
Я попыталась скрыть отвращение, когда поняла, что серая громадина из цемента и стекла, у которой таксист остановил машину, была нашей гостиницей. Циклопическое здание довлело над всем вокруг и казалось нелепым на фоне золотых куполов храмов, расположенных на территории Кремля. Создавалось такое впечатление, будто архитекторы намеренно старались сделать нечто уродливое. Я бы предпочла жить в гостинице «Метрополь», которая со времен империализма сохранила свою красоту. Служащий в бюро путешествий пытался отговорить нас останавливаться в гостинице, в которой генерал велел нам снять номер. Он показывал нам фотографии богато украшенного интерьера и знаменитого стеклянного потолка «Метрополя», но эта гостиница была излюбленным местом агентов КГБ для слежки за богатыми иностранцами, а мы приехали в Москву не отдыхать.
Вестибюль нашей гостиницы был весь обложен искусственным мрамором, под ногами лежала красная ковровая дорожка. Здесь пахло дешевыми сигаретами и пылью. Мы в точности следовали указаниям генерала, и, несмотря на то что до встречи с ним оставался целый день, я невольно всматривалась в лица всех, кто встречался мне на пути, надеясь увидеть его. Но среди неприветливых людей, читающих газеты или слоняющихся без дела у журнальных ларьков, его не было, и я мысленно приказала себе не расстраиваться. Строгая женщина с непроницаемым лицом подняла на нас глаза, когда мы подошли к регистратуре. У нее были странные, нарисованные карандашом брови, а на лбу красовалось большое, величиной с монету родимое пятно.
— Мистер и миссис Никхем. Наша дочь Лили, — представил нас Иван.
Рот женщины искривился, обнажив золотые зубы (улыбкой это нельзя было назвать), и она потребовала наши паспорта. Пока Иван заполнял бланки, я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно естественнее, спросила у регистраторши, нет ли у нее для нас какого-нибудь письма. Она сходила к почтовым ящикам и вернулась с конвертом. Я тут же принялась вскрывать его, но заметила, что женщина наблюдает за мной. Вскрытый не до конца конверт прятать было нельзя, это выглядело бы подозрительно, поэтому я подсадила Лили повыше, как если бы она вдруг стала тяжелее, и направилась к креслу. От волнения сердце едва не выпрыгивало у меня из груди, но, когда я развернула листок, выпавший из конверта, оказалось, что это был маршрут, рекомендуемый «Интуристом» гостям столицы, которые желают ознакомиться с местными достопримечательностями. Я почувствовала себя ребенком, который хотел получить на Рождество велосипед, а ему подарили школьный портфель. В маршруте я ничего не поняла, но краем глаза увидела, что регистраторша все еще смотрит на меня, и поэтому, приподняв Лили, бросила конверт в сумку.
Джоли Маккиббен всегда полагала, что замужество без любви равносильно смерти. Но, когда ей самой пришлось выбирать между жизнью с нелюбимым и вечностью, девушка выбрала жизнь.
Эпохе испанского правления в Калифорнии приходит конец — американцы вытесняют гордых идальго с их законных территорий. Испанцы отвечают завоевателям дерзкими налетами и головокружительными вылазками… Жизнь благородного разбойника Рамона де ла Герра наполнена опасными приключениями, лихими погонями, отчаянными грабежами. Казалось бы, в ней нет места для любви и нежности. Но однажды Рамон встречает гордую юную Кэрли Мак-Коннелл — и его ожесточившееся сердце словно обжигает пламя…
Юная итальянка Катриона Сильвано всю жизнь мечтала о том, как будет выступать перед самой изысканной европейской публикой. И она не променяла бы свою мечту ни на что, если бы в ее жизнь не ворвался словно вихрь Питер Карлэйл, обаятельный англичанин, аристократ до мозга костей. Талантливая певица встает перед выбором: что предпочесть – страсть или исполнение мечты…
Спасая от виселицы бандита Джейка Бэннера, Кэтрин Логан всего лишь хотела подарить ему еще один шанс, а подарила… свое сердце.
Сэр Николаc Боваллет — потомок знатного рода и знаменитый пират. Однажды, в жестоком бою, он захватывает испанский галеон, и среди пассажиров корабля оказывается прекрасная сеньора. Бовалле и Доминика испытывают друг к другу одновременно вражду и непреодолимую страсть. Но любовь побеждает...
Она — Констанция Морлакс, самая богатая наследница Англии. Блестящая красавица с лучистыми глазами, она оказывается втянутой в жестокую «игру» короля Генриха I за власть. Ей приходится вернуться в Уэльс, где она становится жертвой преступника, сбежавшего из заключения, вломившегося в ее спальню и покорившего ее своими любовными прикосновениями.Он — загорелый белокурый Адонис, чье опасное прошлое заставляет его скитаться по стране. Он избегает сетей врага — только чтобы найти женщину, чьи поцелуи жгут его душу.