Белая дорога - [9]

— Ты думаешь, был хоть день, когда бы я не думал об этом, о том, что мы сделали? Ты думаешь, был такой день, когда эта вина не давила бы меня?

— Нет, не думаю, — просто сказал Луис.

— Я найду способ расплатиться за то, что сделал, пожалуйста, — рука поднялась в умоляющем жесте.

— Я знаю способ, как ты можешь рассчитаться.

И после этого Малыш Том Радж перестал жить.

В машине они разобрали оружие, протерли каждую деталь чистой ветошью. Проезжая мимо полей и ручьев, они молча выбрасывали детали пистолетов. Заговорили, лишь отъехав на довольно значительное расстояние от бара.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Луис.

— Никак, — ответил Эйнджел, — только спина болит.

— Как насчет Бенсона?

— С ним мы ошиблись, но я все же прикончил его.

— Они это заслужили.

— Не пойми меня неправильно, — Эйнджел выглядел совершенно спокойным. — У меня нет проблем с тем, что мы сейчас сделали. Но, прикончив его, я не чувствую себя лучше, если ты меня об этом спрашиваешь. Я не его хотел убить. Когда я нажимал на курок, я видел перед собой не Клайда Бенсона, а преподобного. Я видел Фолкнера.

На какое-то время повисла тишина. Они ехали по темным полям, вдали мелькали в тумане очертания домов.

Эйнджел прервал молчание:

— Берду надо было покончить с ним, когда представился случай.

— Возможно.

— Не может быть никаких «возможно». Его надо было просто поджарить.

— Берди не такой, как мы. Он слишком много думает, слишком много чувствует.

Эйнджел глубоко вздохнул.

— Чувствовать и думать — разные вещи. Старый ублюдок никуда не исчезнет. Пока он жив, он остается угрозой для всех нас.

Луис молча кивнул в знак согласия.

— И он изуродовал меня, а я поклялся, что больше никто меня пальцем не тронет. Никто!

Спустя какое-то время его компаньон мягко произнес:

— Нам придется выжидать.

— Чего?

— Подходящей возможности, подходящего времени.

— А если оно не наступит?

— Наступит.

— Вот не надо мне только лапшу на уши вешать, — произнес Эйнджел, прежде чем повторить вопрос:

— А что если не наступит?

Луис протянул руку и мягко коснулся его лица:

— Тогда мы сами создадим такую ситуацию.

Вскоре они пересекли границу штата и направились в Южную Каролину, и их никто не остановил. Где-то далеко остались Верджил Госсард в полубессознательном состоянии и тела Малыша Тома Раджа, Клайда Бенсона и Уилларда Хоага. Эта троица издевалась над Эрролом Ричем, выдернула его из собственного дома, это они повесили его на дереве.

И на Адас-Филд, где горел живой факел, листья дуба стали коричневыми, живица с шипением сочилась из ствола, ветви, как кости горящей руки, распростерлись на бархате ночного неба, усеянном звездами.

Книга 1

Кто тот, что вечно следует за мной?

Меж нами он невидим, нам неведом,

Но ты вглядишься в Белую дорогу -

И вот он, в черном весь, до самых пят.

Он иль она? О, как тревожит душу

Тень за моим плечом...

Т.С. Эллиот «Бесплодная земля»

Глава 1

Медведь сказал, что видел погибшую девушку.

Это было неделю назад, за неделю до происшествия в Каине, когда погибли трое мужчин. Солнечный свет пробивался сквозь слой облаков, грязных и серых, как дымок над подожженной мусорной кучей. В повисшей неподвижности разлилось предчувствие скорого дождя. Во дворе дворняга Блайтов тяжело распласталась на лужайке, голова лежала меж передних лап, в широко распахнутых глазах застыло беспокойство. Блайты жили на Дартмаус-стрит в Портленде, поблизости от Бэк-Коув и залива Каско. Обычно вокруг было много птиц — чаек, уток, зуйков, но сегодня их не было видно. Существовал целый мир, словно нарисованный на стекле и замерший в ожидании мгновения, когда стекло разлетится под ударом невидимой силы.

Мы молча сидели в маленькой гостиной. Медведь, вялый, безучастный, смотрел в окно, словно ожидая, когда первые капли дождя упадут на землю и подтвердят чьи-то невысказанные тревоги и страхи. На отполированном дубовом полу не было заметно никакого движения теней, даже наших собственных. До меня доносилось тиканье фарфоровых часов на камине, стоявших в окружении фотографий. На них были запечатлены моменты другой, более счастливой жизни. Я поймал себя на мысли, что разглядываю фото Кэсси Блайт на выпускном вечере, придерживающей рукой шапочку. Ее кисточка поднялась и распушилась на ветру, словно перышки у встревоженной птицы. У девушки были вьющиеся черные волосы, рот казался чуть великоват, а улыбка — слегка неуверенной, но в карих глазах разлилось умиротворение, и ни малейшей тени печали.

Медведь оторвался от созерцания солнечного света и попробовал встретиться взглядом с Ирвином Блайтом и его женой, но не смог и вместо этого уставился на пол. Моего взгляда он избегал с самого начала, стараясь никак не показать, что я тоже присутствую в комнате. Это был крупный мужчина в поношенном синем джинсовом комбинезоне, зеленой футболке и черном кожаном жилете, который со временем стал явно мал для его внушительной фигуры.

В тюрьме у него отросла длинная всклокоченная борода, немытые волосы висели неряшливыми космами. Со времени нашей последней встречи у Медведя появилось несколько татуировок, типичных для тех, кто побывал в заключении: на правом предплечье фигура женщины, а за левым ухом — кинжал. Он глядел на мир сонными голубыми глазами. Порой у него возникали трудности с выражением своих мыслей. В целом этот человек представлял собой душераздирающее зрелище несчастного, у которого все возможное будущее уже похоронено в прошлом.