Белая береза - [165]

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

I

Тихо занималось морозное лесное утро. На кромке старой гари, заваленной колодинами и густо заросшей подлеском, появилось лосиное стадо. Выйдя первым на гарь, старый лось-вожак остановился и высоко поднял могучие рога. Несколько минут лось стоял с оцепеневшими мускулами, как изваяние, чуть поводя ушами, напряженно прислушиваясь к чуткой зимней тишине. Все стадо тоже высоко и сторожко держало горбоносые морды. Над дальней кромкой гари взмыл тяжелый краснобровый глухарь. По ворсистым, заиндевелым спинам лосей прокатилась дрожь. Но лоси тут же успокоились: вокруг стояла такая крепкая тишина, что ни одно дерево не решалось шевельнуть веткой, чтобы сбросить лишний иней. Старый лось смело шагнул вперед и одним поворотом сухой, губастой головы забрал в пасть вершину молодой осинки. За ним двинулось на гарь все стадо, жадно хрустя промерзлыми ветками сочного подлеска.

Около часа стадо медленно бродило по раздолью гари. Затем старый лось остановился на маленькой полянке, оглянулся вокруг, шумно потянул ноздрями морозный воздух и, помедлив еще немного, тяжко опустился в снег. Рядом легла его любимая лосиха, за чью любовь он смертельно бился в сентябре. Поодаль, среди мелкого березнячка, опустились остальные лоси.

Утро разгоралось над всем лесом.

Отдохнув, старый лось встал на ноги и пошел на кромку гари, за которой черной зубчатой стеной поднимался нетронутый еловый лес. За ним двинулось все стадо. Вдруг лось-вожак дрогнул всем телом и замер в ужасе: в лесной тишине хрустнула сухая ветка.

В ту же секунду грохнул выстрел…

Старый лось разом взлетел на воздух и с шумом врезался в густой ельник. За ним в беспамятстве метнулось все стадо…

Стрелял Афанасий Шошин, неделю назад по заданию Лозневого появившийся в лесной партизанской избушке. После выстрела он, не торопясь, открыл затвор винтовки и выбросил гильзу. Повернув на солнце землистое, прежде времени постаревшее лицо в густой сетке морщин, он весело подмигнул Васе Сойкину:

— Ловко, а?

Молоденький Вася был изумлен и испуган.

— Ты кого же бил? Рогача?

— Нет, лосиху, которая рядом была…

— Лосиху? Да разве можно?

— Ну и что же? Подумаешь!

Афанасий Шошин даже хохотнул всем нутром.

— Видишь ли, — сказал он затем, — бык, нет спору, здоров был, прямо сказать — бычище. Но знаешь ли, дружок любезный, он уже в годах, этот бык! Стало быть, мясо у него постное, сухое. Другое дело — у коровы. Как ни говори, она завсегда жирнее быка, мясо у нее мягче, сочнее. Да ты возьми любую живность женского пола — что курицу, что утку, что свинью… У женского пола, сердешный ты мой, завсегда мясо слаще! Так и запомни!

Вася Сойкин посмотрел в ту сторону, куда умчалось подброшенное выстрелом лосиное стадо, и жалобно поморщился.

— Может, не убил все же?

— Тоже скажет! — Шошин презрительно засмеялся. — Да я ей, если хочешь знать, под самую лопатку ударил!

— Но она же ушла!

— Далеко не уйдет. Это она сгоряча.

Направились к месту, где стояли лоси. Вася Сойкин, обогнав Шошина, нетерпеливо окинул взглядом маленькую полянку, на которой лось и лосиха, делая первые после выстрела прыжки, глубоко взрыхлили снег. Не увидев пятен крови, Вася Сойкин торжествующе воскликнул:

— Промазал!

— Нет, сердешный мой, промаха я не даю! — возразил Шошин, подходя. Погоди меня срамить. Пойдем дальше.

Он взглянул на след лосихи, чуть заметно усмехнулся тонкими губами и направился в ельник. Пройдя круговинку ельника, остановился у другой полянки.

— Видишь? А ты срамить меня!

След лосихи был густо забрызган кровью.

— Да, убил! — прошептал Вася Сойкин. — Эх, ты!

— Что ты меня коришь? — заговорил Афанасий Шошин. — Что тут такого убил? А ты знаешь, как все партизаны будут рады? В ней пудов пятнадцать чистого мяса, вот что! Соображаешь, какая это добавка к питанию! А питание у нас, сам знаешь, не ахти какое, не курортное! Вот и суди-ряди!

Мертвая лосиха лежала в густом еловом лесу, лежала на левом боку, откинув голову так, словно подставляя горло под нож, а весь правый бок ее был в крови. Осмотрев лосиху, Шошин весело похлопал ее по ляжке.

— Хороша!

Присев на зад лосихи, предложил:

— Закурим, а? Жаль, некогда, а то бы горячую освежевать!… Ничего! Сделаем перекур, забросаем ее снежком — и живо к избушке. А потом разрубим на части и унесем. Дело привычное, случалось!

Курили молча.

За неделю, прожитую в лесной партизанской избушке, Афанасий Шошин не смог выполнить задания Лозневого: никаких важных сведений о партизанском отряде достать не удавалось. Сначала Шошин думал, что лесная избушка — это и есть основная база отряда, но вскоре понял, что ошибся. Никто из новичков тоже не знал, где основная база, а со старыми партизанами Шошин побаивался пока разговаривать, чтобы не вызвать у них подозрений. На основную базу новичков почему-то не отправляли. Приходилось спокойно выжидать.

Чтобы не терять зря времени, Шошин решил снискать доверие у начальника передового поста Пятышева, человека, по всем приметам, снисходительно относившегося к лести. Афанасий Шошин пустил в ход все свои недюжинные способности в этой области и быстро достиг успеха: вчера вечером он получил от Пятышева первое задание — побывать в ближайшей деревеньке Горбушка и распространить там среди колхозников свежие листовки подпольного райкома партии. Задание было выполнено за ночь отлично. Теперь же, убив лосиху, Шошин считал, что своей заботой о благополучии партизан он окончательно покорит податливое сердце начальника поста.