Белая акула - [20]

Акула была свободна. Она начала погружаться вниз головой, и на мгновение Чейс испугался, не умерла ли она: прекращение нормального движения могло лишить жабры кислорода и таким образом задушить ее. Но потом хвост дернулся из стороны в сторону, акула перевернулась и открыла рот, когда вода заструилась в жабры. Она сделала круг, не выпуская Чейса из виду, и устремилась к нему.

Она приближалась медленно, неумолимо, ничуть не возбужденная и не испуганная; пасть была полуоткрыта, а хвост мощно толкал ее вперед.

Чейс не развернулся, не устремился прочь и не попятился. Он остался лицом к акуле, наблюдая за ее глазами и зная, что единственным предупреждением о неизбежном нападении будет поворот ее глазных яблок – инстинктивная защита от зубов и когтей жертвы.

Он услышал, как застучала кровь в висках, и почувствовал в конечностях выброс адреналина.

Акула приближалась к голове Чейса до тех пор, пока между ними не осталось всего четыре фута, потом вдруг перекатилась на бок, показывая снежно-белый живот, распираемый плодом, и ушла вниз, как истребитель на вираже, исчезнув в сине-зеленой глубине.

Чейс смотрел ей вслед, пока акула не скрылась из виду. Тогда он всплыл, жадно вдохнул несколько раз и направился к лодке. Подтянувшись из воды и усевшись на перекладине трапа, чтобы снять ласты, он отметил, что транец институтской лодки навис над корпусом посудины рыбаков, и услышал, как Длинный говорит:

– Значит, договорились, да? Версия такая: вы зацепили акулу, увидели, что она меченая, и сообщили нам. А мы расскажем газетчикам, какие вы образцовые граждане.

Хмурые парни стояли на корме, и один из них сказал:

– Ладно, о'кей...

Длинный посмотрел вниз, увидел, что Чейс поднимается на борт, и дал задний ход.

– Спасибо, – обратился он к рыбакам. Саймон отдал Максу ласты и поднялся через дверцу фальшборта.

У Макса был злой вид.

– Па, ты свихнулся, – сказал он. – Ты не мог...

– Рассчитанный риск. Макс, – ответил Чейс. – С дикими животными всегда так. Я был уверен, что она меня не укусит: я заключил, что стоит рискнуть – попытаться спасти жизнь этой акульей мамы.

– Но предположим, что ты ошибся. Неужели жизнь акулы можно сравнивать с твоей?

– Ты неверно рассуждаешь. Суть в том, что я знал, что должен это сделать. В Библии, может, и говорится, что человек – хозяин над животными, но это не значит, что у нас есть право стирать их с лица земли.

* * *

Макс стоял на краю выступающего вперед настила, а Чейс – позади него на баке. Они пересекали глубоководный участок между островами.

Внезапно Макс закричал:

– Па! – и указал вниз, на воду.

Дельфин появился из ниоткуда и оседлал волну от лодки: он без усилий держался на гребне, созданном движением судна. Людям были видны его блестящая серая спина, острое рыло и гофрированное дыхало на затылке. Они слышали звуки – щелчки и трели, исходящие откуда-то из нутра животного.

– Он говорит! – возбужденно воскликнул Макс. – Вот как они разговаривают! Узнать бы, что он говорит.

– Может, просто болтает... Может, зовет приятелей, а может, кричит что-то вроде «Э-ге-ге!».

Некоторое время дельфин едва шевелился: для движения он использовал импульс, создаваемый лодкой. Затем по какой-то причине встрепенулся, двигая вверх и вниз хвостом, и вырвался вперед. Потом замедлил ход, позволил лодке догнать его и снова оседлал волну от форштевня.

– Посмотри на его хвост, – сказал Чейс. Макс свесился с настила:

– А что с ним?

– Левая лопасть. Похоже на шрамы. Макс посмотрел и увидел на хвостовой лопасти пять глубоких белых царапин, разделенных дюймом-двумя.

– Откуда это? – спросил он.

– На дельфина кто-то напал, – объяснил Чейс. – И похоже, ему еще повезло, что вырвался.

– Акула?

– Нет. Таких акул нет. Акулий укус был бы полукруглым.

– Касатка?

– Нет, тогда бы остался пунктир или следы от конических зубов, но не такие выраженные порезы. – Чейс нахмурился. – Это похоже на отметины от когтей, вроде тигриных или медвежьих.

– А у кого же в океане пять когтей?

– Ни у кого, – сказал Чейс. – Я о таком не слышал.

11

Док был построен в закрытой бухте на северо-западной оконечности острова; когда лодка вползала в бухту, Чейс слегка толкнул Макса локтем, указал вверх и улыбнулся: высоко над водой летела пара скоп[12], разыскивающих корм для своих птенцов, которые были надежно укрыты в гнездах на шестах, установленных Чейсом.

– Одно время скопы почти исчезли, – рассказывал он Максу. – По какой-то причине яйца стали такими хрупкими, что разбивались раньше, чем могли вылупиться птенцы. Этим занялся один ученый, и он нашел причину: ДДТ. Пестицид вымывался водой и отравлял пищевую цепочку. Рыба, которую ели скопы, разрушала их яйца. С этого начался Фонд защиты окружающей среды. Когда добились запрета на ДДТ, скопы начали возвращаться. Сейчас они в довольно хорошей форме.

Однокрылая голубая цапля стояла как часовой у приливного бассейна рядом с доком.

– Привет, Вождь, – крикнул Длинный птице, потом посмотрел на Чейса и сказал: – Вождь мрачный. Его ленч запаздывает.

– Это Вождь Джозеф, – объяснил Чейс Максу. – Его нашла ребятня на городском пляже. У него было сломано крыло. Ветеринар, к которому его отнесли, сказал, что крыло слишком разбито, чтобы Вождя лечить, и хотел его усыпить. Но я сказал: нет, ампутируй крыло и отдай птицу нам. И теперь он ведет себя как настоящая примадонна. Дважды в день прогуливается по отмелям, а все остальное время стоит здесь и жалуется, что мы его мало кормим.