Бегущие по ветрам - [78]

— Ты угрожаешь?

— Нет. Я предупреждаю.

Стражники молчали. Потом отошли в сторону, стали опять шептаться. Мерко понимал, что они здорово напуганы. Они верили, что он маг, маг, который может наслать на них проклятие, а за свое будущее боится почти каждый, и они — не исключение.

— Мы решили, что должны убить тебя, — проговорил кто-то наконец. — Прости, но мы не верим, что ты настолько силен, чтобы просто так убить Асалову. Скорее всего, тебе повезло.

— Нам придется это сделать.

— Ты убил Асалову, а мы убьем тебя!

— Что ж, попробуйте!

Мерко достал из-за пазухи камень. Яркие цветные лучи осветили темницу, на время ослепив стражников. Камень в руке словно горел, от ирба во все стороны повеяло жаром, но сам Мерко этого почему-то не ощущал.

Стражники все до единого, закрывая руками глаза и лица, в панике попятились назад. Ирб убрал камень, свечение прекратилось и слуги Асаловы замерли у двери.

— Теперь вы мне верите? — спросил Мерко, который и сам не мог поверить в то, что только что произошло. Подумать только, они испугались всего лишь света!

— Верим.

— Верим, господин, — отвечали стражники, со страхом оглядывая полученные ожоги, о которых сам ирб и знать ничего не знал.

— Тогда освободите меня, и, клянусь, я вас не трону. Только уйду.

— Хорошо.

Стражники освободили Мерко и осторожно, держась в стороне, повели его к выходу. Ирб чувствовал облегчение, но на душе все равно было невыносимо тяжело. Ведь его жизнь рухнула в течение одного дня. Он не сомневался, что Асалова говорил правду на счет его племени, он знал, такой врать просто так не станет.

Его вскоре вытолкали за уже знакомую стальную дверь, вернув оружие и котомку. Стояло прохладное утро, солнце еще даже не взошло над городом. Мерко понял, что провел в подземелье весь прошлый день и всю ночь. Но какого же было его удивление, когда пройдя несколько шагов вдоль по улице, посреди дороги он увидел ту самую, которую теперь уже не надеялся увидеть никогда.

XXXIII

До рассвета оставалось еще много времени, когда ирбы наскоро свернули походные шатры и под руководством таинственного белобородого старца тронулись в дорогу.

Турифей не то чтобы вызывал у людей неодобрение, скорее даже наоборот порождал в их сердцах надежду, однако в то же время чем-то пугал, казался странным и чужим. Волновал и его взгляд, Волшебник всегда смотрел на кого бы то ни было сверху вниз, серые очи сверкали, точно зеркала, а сам взгляд был пронзительным и вместе с тем слегка равнодушным.

— Куда мы хоть идем? — спросил у Волшебника Грай, второй советник.

— В древний город Гиритов.

— Тот самый, который стоял еще, когда случилось эта знаменитая битва со змеями?

— Да, — кивнул Турифей. — Тот самый.

— Но ведь на картах его уже давно нет? — удивился Войдан.

Турифей усмехнулся:

— На картах много чего нет, но это еще не значит, что этого нет на самом деле!

Когда старец начинал говорить так, то все сомнения мигом пропадали и на него смотрели с восхищением, слушали внимательно, не пропускали ни одного слова. Один только Мунн плелся в стороне, не испытывая к Волшебнику яркого интереса. Зевая и потирая ушибленные места, он думал о том, что тоже когда-нибудь станет Волшебником, правда для этого еще многому предстоит научится, а главное — выдержать сложное испытание у богини Риты, хозяйки Платиновой Горы, которая и сделает его Волшебником Призрачной Земли. Любому магу известно, Волшебником из чародея, колдуна или волхва сделаться непросто, и это редко кому удается. Но Мунн был уверен — это стоит того, ведь чародеи, колдуны и волхвы — отвечают лишь за свой город, свою весь, за свое братство, а если повезет, то даже за целое племя или страну. Но все равно, Волшебники — это нечто большее, хранители всей Призрачной Земли, их побаиваются даже боги, а правители всех племен без исключения — уважают, поэтому для Волшебников всегда открыты все дороги.

И все-таки, чародей Мунн верил, что когда-нибудь станет Волшебником. «Настоящим! — думал он. — А не таким, как этот самозванец Турифей!»

XXXIV

— Ты? — изумилась девушка, лицо ее было суровым, а взгляд казался взволнованным и тревожным.

Глаза Мерко тоже не выражали особой радости, он сказал:

— Да, это я. А что такое?

— Почему ты пошел за мной? — спросила она грубо.

Он смотрел на нее, стараясь казаться равнодушным и безучастным. Она же выглядела напыщенной и угрюмой, как индюшка, не в состоянии спокойно стоять на месте, то и дело меняя опору с одной ноги на другую, упирая в бок, то левую, то правую руки. Малахитовые очи сверкали и сейчас представлялись как никогда колдовскими, обычно тонкие изогнутые брови сбились ближе к переносице и чудились теперь густыми и бесформенными.

— Какая теперь разница, — невыразительно пожал плечами ирб, нарушая тишину. — Теперь уже все равно.

Тора повела рукой в сторону. Там, у полуразваленного сарая, чуть сбоку, где еще остались редкие островки травы, топтались два жеребца. Кони были добротные: подкованные, ухоженные, вычищенные, к подпругам крепились новенькие стремена, на спинках аккуратно положены попоны из свежих оленьих шкур. Один был черным, как ночь, а второй — красный, как огонь, с угольной густой гривой и рдяным хвостом.