Бегущие по ветрам - [51]

Мунн в ответ долго молчал. В голове вертелись странные далекие полузабытые мысли. Нахлынули старые воспоминания. Он вспоминал, как он привел сюда еще молодого Земеля, как они вместе победили страшных ергисов, что собирали всех бродяг и нищих и заключали в рабство. Как освободили из плена Мерко, сына будущего вождя свободных узников — вождя ирбов — Земеля, обычного земледельца, в чьих жилах текла и течет кровь Великих правителей. Сам Земель тогда и знать ничего не знал о своих великих предках.

— Кого бы ты хотел оставить? — спросил вождь, заставляя Мунна вынырнуть из пелены старых воспоминаний.

— Я предлагаю оставить Арана!

VIII

В лесу, как и всегда, темнело быстро. Мерко и Тора остановились у корневища большого дуба, поваленного, по-видимому, когда-то сильно буйствующим здесь ветром. Девушка натаскала сухого хвороста, ирб выудил из котомки огниво и труть. Скоро запылал небольшой костерок, путники вытянули к нему руки, ладони ожгло приятным теплом.

— Люблю глядеть в огонь, — прошептала Тора, улыбаясь. — Это так завораживает.

Мерко надменно вскинул голову:

— Есть две причины, за которые я не люблю костер ночью. Первая, это то, что если вечером смотреть в огонь, а потом по сторонам, ничего не видно. Костоправ, наш лекарь, говорит, что это очень вредит зрению. Огонь слепит. Это первое. А второе — это то, что нас сейчас видно со всей округи, как на ладони.

Девушка слушала, слушала, а потом вдруг отвернулась, недовольно хмыкнув. Искоса поглядела на Мерко, серые глаза на мгновение показали обиду.

— Ну и зануда ты. Есть две причины, за которые я люблю огонь, — проговорила она. — Первое — это то, что он дает мне возможность согреться самой и приготовить пищу…

— Ну понятно, ты же женщина, хранительница очага. Это дано тебе в той капельке Рода, что получаем мы при рождении.

— Не перебивай! Так вот, это было первое. Второе же в том, что огонь, как ничто на свете, гонит прочь хищников и всякую нечисть!

Мерко подложил еще хворосту.

— Меня по ночам никто не трогает, — произнес он.

Тора вгляделась в него с интересом и изумлением. Их взгляды встретились, оба долго в молчании держались, не моргая. Наконец Тора опустила глаза, лицо ее заметно потеплело, она спросила:

— Ты что же совсем не жжешь костер?

Молодой ирб улыбнулся:

— Нет. А зачем?

— Разве не боишься волков, леших, оборотней, навий, берегинь и прочих лесных жителей?

— Нет конечно. С детства не боялся. Возможно, поэтому меня не трогают. Я боюсь другого мира, с большими городами, селами, деревнями, весями, странными людьми… Там меня даже петухи клюют, а уж дворовые собаки подавно готовы разорвать на части!

— Дурные псы нападают на все, чего не понимают… Но как же ты, ночью, в лесу, один, и без костра?

Мерко медленно перевел дыхание, вгляделся во тьму. Из-за кустов и стволов выглядывают сотни любопытных глаз, но никто не решается подойти, боятся костра… или его.

— Не знаю я как. Просто здесь чувствую себя в безопасности. Нечисть меня сторожится, обходит… вот прямо как этот костер. Ложусь спать под дерево, даже муравьи по мне не ползают, а когда просыпаюсь — ни одного комариного укуса.

— Ну это у тебя кожа такая, ни один комар не прокусит.

— Да при чем тут кожа…

Тора обвила колени руками, притянула к груди.

— Ты что спишь прямо под деревом? Разве не на дереве?

— Да, — подтвердил Мерко, — прямо под деревом. Зачем мне на дереве? Надо таскать с собой веревки, привязываться каждый раз, а то еще грохнешься, шею сломаешь. А так внизу хорошо, свернусь клубочком и так до самого утра, пока теплый солнечный луч не разбудит.

— Здорово. Только вот мне не вериться.

— Чего тебе не вериться? Не врать же мне.

Девушка засмеялась. Смех был приятный и ласковый, так обычно смеются маленькие прекрасные лесные феи.

— Странный ты. Не такой, как другие. Им всем огонь, тепло, города, драки, войны, корчма. А тебе все это противно?

Мерко пошевелил угли в костре, вверх взвились тысячи искр, их чуть повело ветром, они тут же потухли.

— Да не противно мне. Я могу быть, как все, но… понимаешь, мне страшно. Мне кажется, что в большом городе, среди людей, я не смогу драться так, как здесь, в лесу. Там мне все чуждо, а здесь как дом, а дома вроде всегда стены помогают.

Тора кинула на угли большую охапку сучьев, пламя появилось почти сразу, вспыхнуло ярко, осветив ближайшие деревья, обдав лица жаром.

— Комариков гоняешь. — Мерко забросил руки за голову, облокотился на корень дуба.

— И все-таки огонь наводит на мысли о прекрасном…

— О постоянном, — кивнул ирб.

— Это странно, да?

— Еще бы. Ведь раньше люди не знали огня, а когда научились подчинять себе, боги очень разгневались. Еще странно потому, что сам-то огонь явление кратковременное. Но когда мы смотрим в огонь, это заставляет нас размышлять о постоянном, а размышление о постоянном, в свою очередь, приближает к богам. Удивительно, может быть боги не хотели, чтобы простые люди могли так просто подступать к ним?

Тора вглядывалась в ирба с неподдельным интересом. В красивых глазах даже появилось немного женского восхищения.

— Ты говоришь… очень умно. Как будто всю жизнь учился, а не просидел в лесу.