Бегство (Ветка Палестины - 3) - [8]
Наума всегда раздражало это "панское высокомерие местечковой жидовни", как он говаривал. Его мало занимало, что скажут о нем. И вот... Ох, порода человеческая! Наум скривил губы в ухмылке. Сказал не без горечи:
- Ну, вот, приехали, родимые... анахну банщики! Зал как холодной водой окатили. Притихли люди. Каждый, в свое время, по плевку получил: "Кеше анахну бану... " Для иных это были первые ивритские слова, которыми их встретили.
Когда опять стал слышен скрип стульев, Наум, не мешкая, перешел к делу, ради которого собрал людей:
- Дорогие бороды! "Подстелить соломки" новичкам... Как это мне сейчас представляется?.. Прежде всего, по очереди, вместе с сохнутовскими чиновниками, встречать алию в Лоде. У самолетов.
- Пытались! Не пустят! Стоят насмерть!
- Кореши, беру это на себя!
- Наум, там теперь новые люди! - послышался возглас.
- Люди новые, порядки старые! - возразил другой.
- Нет, это уж слишком! - возмутился доктор Зибель. - Встречают цветами, песнями. Школьники флажками машут. Знаю точно, из первых рук.
- Замечательно! - Наум выпятил губы в ехидной улыбке. -Список дежурных откроем именем дорогого и уважаемого доктора Зибеля, так, кореши? Доктор, нет возражений? Заметано!.. Что? Какое предложение? Опубликовать обращение алии-70 к премьеру Шамиру и министру строительства Ариэлю Шарону? Можно сочинить. Но, думаю, это акт совершенно бессмысленный: спасение утопающих дело чьих рук?.. Правильно! И потом сколько нас тут? Замнем для ясности. Алия-70 пьет сегодня чай дома... Пойдем далее. Устройство на работу. Безработный олим - несчастье Израиля. Работающий - полчеловека. Имеющий свое дело - человек. От партийных благодетелей свободный... Пусть каждый выскажется, с чем пришел. Начнем с меня... С тех пор, как Штаты предпочли свои "Фантомы" нашей кровушке, нашему "Лави", сокращения на 'Таасие аверит" не прекращаются". Тем не менее, выяснил, авиационщикам требуются... - И он принялся перечислять должности, на которые могут взять новичков.
Глава 2. ПОСЛЕДНИЙ УЗНИК СИОНА.
Наум выезжал из Арада редко, разве что на 'Таасия аверит", где числился консультантом, да к Дову, младшему брату. К нему и отправился на другой день после "дружеской разминки в Араде", как Наум назвал свою встречу с новичками.
Дов жил в Иерусалиме, на улице Шестидневной войны, где выстроил себе виллу из белого иерусалимского камня. Вилла как вилла, без вызывающих роскошеств, типичная в Иудейских горах: к улице неприметно приземистая, одноэтажная, а со стороны горного склона - трехэтажная, с огромными окнами и террасой на плоской крыше виллы, прилепившейся еще ниже. Нижнюю он "отгрохал" для детей и жены, с которой был в разводе, точнее, в давней ссоре, и причина ее, на взгляд Наума, была весомой...
Дов позвонил с дальней стройки, пришлось ждать. Наум выпил соку, который подала ему старая марокканка, убиравшая комнаты, и вышел на улицу. Похолодало. Наум натянул свитер, огляделся. Где-то в стороне Тель-Авива небо гасло так быстро, словно в божественной канцелярии главный реостат доверили какому-то торопыге. Дома вокруг стояли еще сиреневые. Склоны Иудейских гор розовели прощально.
У подножья холма, на который строительная фирма Дова набросила, подобно ожерелью, два десятка вилл, носились и горланили мальчишки. Взрослых нет. Взрослые допоздна вкалывают. Наум спустился по белым каменным ступеням к самому подножью, на нижнюю улочку, прошелся по мостовой, вспоминая вчерашнее: "Дедовщина..." Чертов борзописец! Что-то в этом есть, хотя, если по чести, Израиль за последние годы стал явно лучше. Менее розовым. Никто не бьет себя в грудь: "Социализм не в СССР, а у нас!" Поутихли кликуши. Терпимее стала улица. Эфиопам кричали пять лет назад: "Какие вы евреи?! Обрезать второй раз и в микву головой!". И к российским терпимее, хотя в бедных районах, где русаки кучкуются, чего только не услышишь. Тем не менее, местечко есть местечко.
"Дедовщина"! Борзописцев надо стрелять через одного..." Походил по узкой, почти на дне оврага, улочке. Обратил внимание, под стенами домов стоят, размахивая руками, странные фигуры. Какие-то полусумасшедшие старухи произносят речи. Поодаль еще одна, помоложе, лет сорока, тычет в небеса пальцем. Кого-то обличает с истеринкой в голосе.
Сумасшедшие и истерички бросались в глаза, как никогда. "Не иначе, честнейшие на меня навеяли", Наум усмехнулся, взглянул еще раз на старух, размахивающих руками... Кажется это ему или на самом деле прибавилось на израильских улицах истеричек и психов? Вспомнил и старика в черном берете, армейского ветерана. Стоя на улице Яфо, у развилки, тот регулировал автомобильное движение, которое к нему никакого отношения не имело, кричал в сторону проносящихся машин: "СА! СА!" (Вперед! Двигайтесь!). Увы, все возможно. Только при нем, Науме, две войны выбили скольких?.. А пули, ножи и камни арабские? Старикам тоже здоровья не прибавляют.
Издали увидел Наум, как подкатил синий, с помятым бампером, автобусик Дова. Дов вывалился медведем - безрукавка и шорты в черных пятнах, в варе, что ли? Лапищи белые от штукатурной пыли. Заметил Наума, рукой махнул: давай сюда!
Григорий Свирский восстанавливает истинную картину литературной жизни России послевоенных летНаписанная в жанре эссе, книга представляет собой не только литературный, но и жизненный срез целой эпохи.Читатель найдет здесь портреты писателей — птиц ловчих, убивавших, по наводке властей, писателей — птиц певчих. Портреты литераторов истерических юдофобов.Первое лондонское издание 1979 г., переведенное на главные европейские языки, стало настольной книгой во всех университетах Европы и Америки, интересующихся судьбой России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемом ныне первом бесцензурном издании возвращены на свои места размышления писателя, возмущавшие самоуправную власть, а так же «запретные» в те годы имена «веселого путаника» Никиты Хрущева и мрачных генералов КГБ, вершивших судьбами и самой жизнью героев этой книги.Отложенные редактором до лучших времен три странички, конечно, тоже поставлены. Какие? Читатель, надеюсь, и сам поймет. Не маленький он у нас, читатель.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.