Бегство в небеса - [7]

Наконец повернулся к стене, скорчился так, чтобы никто не видел, - и поочередно вдохнул порошок обеими ноздрями.

Стоило дури оказаться в носоглотке, как голод отступил, силы вернулись, в голове посветлело, а руки перестали трястись.

Когда Таллент повернулся к остальным, он уже не был жалкой развалиной.

Только трусом.

- Сколько еще? - спросил из другого конца комнаты Баннеман, упорно не глядя на Таллента.

- Уже в любую секунду, - глухо пробубнил из-под своего радионамордника инженер. И так, словно его слова были сигналом, тут же ровно загудели зуммеры, и в тишину комнаты ворвался скрежет трансляционного аппарата.

Зазвучал холодный металлический голос - результат перевода кибенского на английский:

- Мы принимаем игру. Как показывают наши приборы, бомба у вас есть. Мы даем вам семь часов на погрузку и отлет. - И все послание.

Сердце Таллента вдруг ушло далеко в пятки. Если прибор чужаков показывает увеличение нейтринной эмиссии, значит, последняя надежда потеряна. У Сопротивления и впрямь есть бомба! А где она, Бенно Таллент уже знает! Он сам - ходячая бомба. Ходячая смерть!

- Надо спешить, - бросил Паркхерст и направился к коридору.

- А я? Как же я? - Таллент снова повысил голос и ухватил блондина за рукав. - Ведь они вас отпускают! Значит, я вам больше не нужен! Правда? Значит... значит, вы можете вынуть из меня эту штуку!

Паркхерст с невыразимой тоской в глазах устало взглянул на Таллента:

- Зиг, присмотри за ним. Через семь часов он нам понадобится. - И вожак Сопротивления вышел за дверь.

Все, кроме Зига, последовали за командиром. Тогда Таллент повернулся к шепелявому и заорал:

- В чем дело? Скажи!

И Зиг сказал:

- Ты станешь последним человеком на Планете Мерта. У этих кибенов есть машины слежения за центрами нейтринной эмиссии. Будь бомба заложена в каком-то определенном месте, они бы мигом ее нашли. Но движущийся человек не находится в определенном месте. Кибены ни в жизнь не заподозрят, что это человек. Решат, что все мы свалили. А ты останешься здесь. Вместе с бомбой. Станешь нашим страховым полисом.

Сейчас Паркхерст управляет бомбой. Пока он здесь, бомба не взорвется. Но по выходе в космос он переведет ее в автоматический режим. Тогда она взорвется в точно установленное время.

Итак, если вражеские корабли снимутся и попытаются нас преследовать, бомба взорвется. И, если они не снимутся, но не сумеют вовремя отыскать бомбу, она опятьтаки взорвется.

Зиг излагал все спокойно и холодно. Шепелявого нисколько не волновало, что несчастного мародера он тем самым приговаривает к мученической смерти. Бенно Таллент даже почувствовал, как в нем поднимается подхлестнутая дурью волна гнева и отчаяния. Надо же так его одурачить! Превратить в ходячую бомбу!

- А что, если я сразу рвану к кибенам, и пусть они вырежут бомбу хирургически - так же, как вы ее вставили? А? - набравшись отваги, вякнул Таллент.

- Хрен тебе, - нежно отозвался Зиг. - Не рванешь.

- Почему?

- Да потому, что они не станут, как мы, с тобой валандаться. Первый же отряд кибенских пехотинцев, который прознает, что бомба у тебя в брюхе, разложит тебя на месте. А резать тебя будет минер, а не хирург. И, будь уверен, не скальпелем.

Шепелявый спокойно смотрел, как дикий ужас наползает на лицо Таллента.

- Так что чем дольше будешь в бегах, тем позже тебя найдут. А чем позже тебя найдут, тем больше у нас шансов добраться куда надо и предупредить землян. Потому-то мы и выбрали человека, от которого за милю смердит трусостью. Такой побежит за милую душу. У такого бегство в крови. Как и желание выжить.

Ты побежишь, слякоть. Побежишь. Не зря Паркхерст тебя выбрал. Дернешь, приятель, без остановки!

Тут Таллент выпрямил спину и заорал:

- Ты! Меня зовут Таллент! Бенно Таллент! У меня есть имя! Понятно тебе? Имя! Я Таллент! Бенно! Бенно Таллент! Понял?

Зиг подло усмехнулся и присел на скамейку у пульта:

- Насрать мне, парень, как там тебя зовут. Думаешь, почему мы не стали выяснять твоего имени?

Не зная имени, легче тебя забыть. Паркхерсту и другим особо чувствительным это будет ой как непросто. Они еще там переживают...

А мне лично насрать. Такой же нарк, как ты, убил мою жену перед самым... перед самым... - Шепелявый поднял глаза к потолку - словно заглядывая туда, где в ожидании сидели кибены. - Теперь мы вроде как в расчете. А вообще мне насрать. Ну, одним подонком меньше станет. Без разницы.

Тут Таллент рванул к двери, но Зиг, взмахнув прикладом, резко въехал им в спину беглецу. Мародер плюхнулся на пол и, корчась от боли, жалобно зарыдал.

А шепелявый как ни в чем не бывало уселся обратно на скамейку.

- Теперь мы часиков семь подождем, - тихо проговорил он. - А вот потом ты, парень, станешь полезным членом общества. В натуре полезным. Ведь у тебя в брюхе смерть целого кибенского флота.

Зиг рассмеялся. Все смеялся и смеялся. Пока Бенно Талленту не стало казаться, что он вот-вот свихнется от этого подземного смеха. Ему страшно хотелось лечь и умереть.

Но это ожидалось немного позже.

Космодром наконец затих. Последние семь часов здесь шумно грузились оставшиеся несколько тысяч обитателей