Беглецы в Бесконечность - [61]

Север налил в хрустальный стакан минералки из стеклянной бутылки и опрокинул воду в огромную пасть, полную отличных фарфоровых зубов. Раньше сволочь наверно нержавейкой детей пугал, сволочь, сволочь, лишь бы вырваться…

— Я не пальцем деланный, Василий Николаевич. И не вчера родился. Я в операх двенадцать лет пробегал, диссидентов за шкуру трепал…Носом чую, когда по моим следам идут, да еще лишних свидетелей убирают. Слава богу, хоть у этих безмозглых хватило тямы под ограбления закосить во всех случаях…Ну что, даешь мне три дня или… -

— Юрий нервно дернул кадыком, но собравшись с духом, продолжил.

— Или мне готовится…

— Даю. И я не монстр, Юрий, если кого и убирали, то ради дела. Ты на своей прежней работе тоже не в белых перчатках пахал. У секретаря твоя премия и зарплата. Поработал ты отлично, наковырял много, главное — наследничек до 96 был, и вроде бы скорей всего и сейчас жив… Дай бог. Но я не представляю, как ты сможешь заставить ФСБ искать для нас в темную… Давай двигай. Всего хорошего и не кашляй. Привет жене и детям. А в пятницу в десять часов я тебя жду.

— До свидания, Василий Николаевич.

— Ну-ну…

Спускаясь по лестнице к входной двери в холле в сопровождении охранника, Юрий не прячась, в открытую оттер пот с лица.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Прага.

Милан Зелингер или правильней сказать пан Зелингер всегда опаздывал. Нет, не на работу, не на уезжающий за поворот последний ночной автобус, а опаздывал так сказать в глобальном, широком смысле слова. Долго примеривался пан Зелингер к социализму с человеческим лицом и уже точно решил для себя — беру-принимаю, это то самое, что требуется человечеству, Чехословакии и лично мне, как бац! и пришел, а правильней сказать приехал август на советских танках в шестьдесят восьмом. И социализм с человеческим лицом расплылся в страшную морду интернациональной помощи… Ну хорошо, пан Зелингер или как его иронично называла в особо ехидные минуты совместной жизни жена — Миланку, собрался с духом и уже хотел осудить незваных гостей, как… Как началась нормализация и весь чехословацкий народ с отдельными вкраплениями цыган на Пльзенской, хором полюбил Старшего Брата с его всем большим — успехами, коровами, колхозами, фабриками… Милан подумал-подумал и решил — буду как все, тем более у меня семья, дети, полюблю оказавших нам братскую помощь, если бы не они — пришел бы к нам звериный лик капитализма… А тут снова бац! и нашлись смелые интеллигентные люди, отважившиеся подписать Хартию и провозгласившие идеи демократии основными для чешского общества… Пан Зелингер просто чувствовал — не поспевает, опаздывает, время бешенным конем выскакивает у него между пальцами, водой струится между ног… Выскальзывает неухватимым чем-то… И только решил он то же, ну не поставить свою подпись под Хартией, у него все же семья, дети, просто глубоко-глубоко в себе согласится с ее постулатами, как… Это очередное "как", надоевшее и приставучее, но ни чего с ним не поделаешь — как в это самое время взяли и позвали пана Зелингера подписывать уже Антихартию, хотя не был он не артистом, ни музыкантом, ни певцом Карелом Готом… Позвали громко сказано, лично его ни кто ни куда не звал, просто появилась Антихартия, а значит надо ее подписывать, делать что-то, иметь собственное мнение, ну а что бы его иметь — нужно решить для себя многое… Милан ни чего не понимал, ни чего не успевал, а тут еще у Старшего Брата случился какой-то ремонт, какая-то перестройка, и не успел он, пан Зелингер составить еще собственное мнение обо всем этом — Антихартия, перестройка, как его собственных детей сильно отлупили на Народне Триде да и кто! свои же собственные силы правопорядка, а уж потом Такое началось! что он совершенно ни чего не понимал…

И вот пришел 1999 год. Свободной Чешской Республике уже довольно таки много лет, пана Зелингера выпроводили на пенсию, хотя он был отличным специалистом, другого такого организатора производства со знанием бухгалтерии, как одиночной, так и двойной, двух иностранных языков (мама немка была замужем за чехом, ну и усиленная помочь Старшего Брата) — немецкого, и русского, плюс приобретение крупицы владения компьютером… Ни чего не помогло, пожали на прощанье руку коллеги по бывшей государственной, а ныне акционерной фирме "Чехюнон", сложились и преподнесли ему, на долгую-долгую память подарочное издание книги "Похождения бравого солдата Швейка" и… И пан Зелингер, шестидесятидвухлетний гражданин демократической республики (так пишут в газетах), прижимая правым локтем книгу об национальном герое, вышел вон, на пенсию. В жизнь…

Несмотря на многочисленные акты реституции, лично пану Зелингеру и его жене ни чего не перепало, пенсию назначили в размере пяти тысяч шестьсот крон, жена его, Агнешка, всю свою жизнь трудилась дома в качестве домашней хозяйки, поднимала детей на ноги — Радану и Карла, квартплата достигла за их двухкомнатную квартиру в старом доме с туалетом в подъезде, но зато совсем недалеко от площади Мира, аж четыре с половиной тысячи, не считая электричества и воды, а потому пан Зелингер начал покупать "Анонс" и вооружившись ножницами, клеем и твердой бумагой, начал интересоваться объявлениями под кратким словом "требуются". И кто ищет, тот всегда находит и не прошло четырех месяцев, как в октябре он встретил заманчивое предложение — требуется менеджер, опытный аккуратный энергичный, для организации работы коммерческого отдела некоммерческого Центра… Пан Зелингер тщательно вырезал объявление и наклеил его на аккуратный квадратик твердой бумаги, что бы не спеша обдумать, спокойно и неторопливо это объявление, а затем, когда обдумав, он примет правильное решение, вот тогда и… Но впервые его мирная жена, его любимая Агнешка с аккуратной седой прической и чуть морщинистым лицом, потребовала от своего Миланка немедленных действий, ты слышишь?! немедленно звони туда, старый идиот, иначе нам придется вновь просить у детей денег на достаточную, для жителя Средней Европы, жизнь… И ни какие слова, мол надо обдумать, осмыслить, ни какие слова не могли достучатся до, когда-то понимающей его любимой Агнешки, ни какие слова, ни какие!.. Звони и все!.. Старый идиот!.. И Миланек сдался…