— Стэдмен вызывает командный пункт. Стрелять, если будет выгодная позиция?
— Да, стреляй.
Стэдмен улыбнулся: наконец-то пришло его время. Как следует прицелиться ему пока не удавалось — на таком расстоянии легкий порыв ветра или неожиданное движение мишени могут самый удачный выстрел обратить в трагедию. Он поудобнее устроил винтовку и продолжил ждать.
И вот Пойнтер посмотрел прямо на него.
Снайперу не отводится времени на раздумья. Стэдмен зафиксировал перекрестье прицела над правой бровью Пойнтера — на безрефлексной зоне поражения — и спустил курок.
Выстрел вышел безукоризненным. Миллионы телезрителей увидели, как Лайл Пойнтер рухнул на землю.
Удар сотряс все тело Натана. Он с криком упал на асфальт. Потом он вдруг увидел бегущих к нему вооруженных мужчин в полицейской форме. Нет, подумал он, только не это. Больше я этого не вынесу.
Он схватил с тротуара «магнум» Пойнтера.
— Отойдите! — заорал он, размахивая пистолетом. — Отойдите, или я буду стрелять!
Люди в форме остановились. Послышалось щелканье затворов — пятнадцать полицейских приготовились стрелять.
Стэдмен взял Натана на прицел.
— Стэдмен вызывает командный пункт. Вторая мишень на мушке. Какие будут указания?
— Ждать.
Уоррен выступил вперед, демонстративно убирая оружие и протягивая Натану пустые руки.
— Это я, Натан, — сказал он. — Лейтенант Майклс. Мы разговаривали по телефону. Мы же друзья, Натан.
Глаза мальчика горели безумием.
— Все закончилось, сынок. Я знаю, что произошло. Я знаю, ты никому не хотел причинить вреда. Тебе больше ничто не угрожает. Так что положи пистолет, и давай во всем разберемся.
Натан уже слышал все это. Он знал, чего стоят их обещания. Раньше он верил, что в мире еще остались хорошие люди, которым можно доверять, но каждый раз все оборачивалось очередным враньем.
— Это ловушка, — сказал он, взводя курок «магнума». — Вы хотите меня убить.
— Натан, послушай меня, — тихо сказал Майклс, глядя мальчику прямо в глаза. — Посмотри на меня. Я не причиню тебе зла. — Он сделал шаг вперед. — Ты ведь должен кому-нибудь доверять, Натан. Первому доверься мне.
Доверься мне. Сколько раз он слышал эти слова? Доверься дяде Марку. Доверься судье. Доверься воспитателю. Теперь надо было довериться этому полицейскому.
Но у него очень добрые глаза. И улыбка.
— Давай будем друзьями, — сказал Уоррен, делая еще шаг.
И Натан сдался. У него задрожали губы, он опустил руки, и пистолет упал на тротуар.
— У меня нет друзей, — сквозь слезы сказал Натан, опускаясь на колени. — Я больше так не могу.
Для всех он сразу же превратился в грустного маленького мальчика, которого хочется поскорей обнять.
Когда, сидя на тротуаре, Натан зарыдал, Уоррену сначала стало неловко. Потом он подошел к мальчику и сел рядом с ним. Сперва робко, но затем с отцовской теплотой и нежностью он привлек Натана к себе, его рука погрузилась в грязную, спутанную шевелюру мальчика.
Натан почувствовал запах одеколона и пота — запах силы. Он закрыл глаза и перенесся в далекие счастливые дни.
— Все закончилось, сынок, — проговорил Уоррен. — Теперь тебя никто не тронет. Теперь все будет хорошо.
Потом они еще долго сидели на тротуаре и плакали как дети, не обращая внимания на объективы телекамер.
Одна в тихой студии, Дэниз замерла, молча глядя на экран. В наушниках Энрике говорил что-то про тишину в эфире, но она не могла вымолвить ни слова. Когда камера крупным планом дала изображение плачущих мальчика и полицейского, она улыбнулась сквозь слезы. Наконец-то все было кончено.
— Поздравляю, Натан, — сказала она в микрофон, чокаясь с телевизором банкой колы. — С возвращением в детство.
