Беги, если сможешь - [7]

— Мир тебе, сестра. Как тебя зовут?

— Кейт. Это мои дети, Надин и Робби.

Женщина улыбнулась.

— Добро пожаловать, Кейт. Меня зовут Джой.

Рыжеволосый веснушчатый мальчик, по виду ровесник Робби, представился Левием.

— Добро пожаловать в лагерь, чувак! — Он стиснул Робби плечо. — Ну что, познакомить тебя с девчонками?

Они ушли. Я позвала Робби, но он уже не слышал меня — им навстречу шла пара девушек, явно обрадованных встрече. С тех пор как моему брату исполнилось шестнадцать, девушки так и висли на нем — высокий рост, по-фермерски накачанные мускулы, копна черных волос и вечно хмурый вид делали его похожим на рок-звезду.

Мать уже шла вслед за Джой к одной из хижин и звала меня.

— Ты же говорила, что надо сначала выпустить лошадей, — сказала я ей вслед.

— Сейчас выпустим, — бросила она через плечо. — Надин у нас любит, чтобы все было по правилам.

Это было правдой. Меня тянуло к утешительному спокойствию правил и точных наук. Имея такую нестабильную мать, я стремилась ко всему незыблемому. Стоя у машины, я пожалела, что мать унесла ключи. Мне не нравился лагерь, здесь неприятно пахло — горький, металлический запах. Так пахло от матери, когда она впадала в маниакальное состояние.

И вдруг я увидела симпатичного юношу лет двадцати — он сидел на бревне чуть поодаль и наблюдал за мной. Косые лучи зимнего солнца золотили его густые каштановые волосы. Темно-карие глаза немного сонно глядели из-под густых ресниц, под высокими скулами запали тени, уголки полных губ смотрели вниз. У него, как и у остальных мужчин здесь, росла борода, но одет он был в джинсы и бежевый вельветовый пиджак. Вокруг шеи была повязана узкая кожаная тесемка. На коленях у него лежала гитара. Он улыбнулся и поманил меня, но мне не хотелось отходить от грузовика, и я покачала головой. Он пожал плечами, подмигнул мне и принялся перебирать струны, тихо напевая что-то себе под нос.

Джейк, до того охранявший меня, неторопливо направился к юноше. Тот умолк и потрепал собаку по холке. Обычно недружелюбный к посторонним, Джейк тут же повалился на спину, поджав лапы. Юноша рассмеялся и почесал ему живот. Я от природы была подозрительным, недоверчивым ребенком, но когда он снова взглянул на меня и спросил мое имя, я подошла к нему.

Глава 3

Я снова уверила Хизер и Даниэля в том, что в больнице она в безопасности, и напомнила, что в лечении может помочь любая информация. Потом я закончила утренний обход и переписала свои заметки в истории болезни, тщетно пытаясь игнорировать темное облако мыслей, сгущающееся над моей головой. «Возможно ли такое совпадение?»

Наконец я закончила работу. Каждый вечер я прогуливалась по Пандора-стрит, где собирались местные бродяги, и искала среди них свою дочь Лизу. В марте ей должно было исполниться двадцать пять, и с того дня, как она собрала свои вещи и исчезла, меня не переставали мучить одни и те же вопросы. Увижу ли я ее еще когда-нибудь? Позвонит ли она? Доживет ли до следующего дня рождения? Каждый раз, когда звонил телефон, я замирала от ужаса, думая, что это полицейские хотят сообщить, что нашли ее тело.

Я припарковала машину и принялась бродить по улице взад-вперед, вглядываясь в группки подростков, гадая, каково сейчас их родителям. Было холодно, я устала и проголодалась, но все же обошла еще раз вокруг квартала, вглядываясь в бесформенные тела спящих под замызганными одеялами, в их грязные спутанные волосы, испещренные шрамами руки. Каждый раз при виде молодой женщины я испытывала надежду, на смену которой приходило отчаяние, когда это оказывалась не Лиза. Пока я не потеряла здесь дочь, мне и в голову не приходило, какой Виктория большой город, сколько тут темных закоулков и заброшенных зданий, как он давит на людей.

Не найдя Лизы, я поехала домой. Первого декабря я переехала сюда из Нанаймо — города в полутора часах езды к северу от Виктории. Я надеялась, что так мне будет легче найти дочь. В июле, до окончательного решения о переезде, я еще пару недель продолжала работать, не желая бросать своих клиентов. После того как все пациенты перешли к моему коллеге, я взяла отпуск на остаток лета и отправилась путешествовать. Осенью я выставила дом на продажу и все думала, не продолжить ли частную практику в Виктории, как вдруг мне предложили должность психиатра в больнице Святого Адриана. Вскоре мой дом купили.

Прошло почти два месяца, на дворе был февраль, а я так и не привыкла к своему району. Это было прелестное место — бухты, набережные, парк Бикон-Хилл. Обычно я ехала домой не торопясь, наслаждаясь видом старинных зданий, но сегодня меня одолевали мрачные мысли, и я с радостью свернула к дому.

В отличие от старых домов, из которых состояла улица, мой представлял собой помесь традиционной западной архитектуры с современной азиатской: нижняя часть его фасада была отделана деревом, верхняя — сизо-голубой облицовкой; широкие окна с массивными белыми рамами и сверкающая алюминиевая крыша с террасой для утренних чаепитий. На крыльце стояли черные керамические вазы с бамбуком, ярко выделяющимся на фоне деревянного забора и ворот на тяжелых черных петлях. Гараж переделали в сарай для садового инвентаря, что полностью отвечало моему новому увлечению — я давно восхищалась карликовыми деревцами бонсай, а теперь решила их разводить. Как-то раз забавы ради я сходила на несколько уроков по этой теме и обнаружила, что уход за бонсай удивительно успокаивает. Бóльшая часть моей жизни уходит на размышления, поэтому приятно ради разнообразия делать что-то руками. Кроме того, тщательный уход за деревцем напоминал мне терпеливую работу с пациентом.