Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [82]

Следующий шаг по направлению к чистой расовой доктрине был предпринят Норбертом Гурке,[410] самым оригинальным из национал-социалистических юристов-международников. Он также начинает с того же самого предположения, что сообщество расового происхождения порождает, как условие расовых различий, международное право. Он не полностью устраняет понятие государства, но сохраняет его как историческую форму, которую раса сообщает самой себе.[411] Здесь все еще остается возможность международного права между различными расовыми государствами.

Радикальные предпосылки расовой доктрины были окончательно и полностью выведены Вернером Бестом,[412] высшим чиновником СС, который во времена Веймарской республики отвечал за неудачный переворот, который привел к обнаружению так называемых документов Боксхайма. Право — это жизненный факт, говорил Бест. Поскольку жизнь органична и враждебна абстрактным нормам и поскольку она означает жизнь внутри народа, право всегда проявляется как конкретное правило, единственной целью которого является содействие жизни или, в его собственных терминах, регулирование «внутреннего процесса народной жизни». Право может быть установлено только вождем, который является конкретным главой народа. Внешняя область действия права — это не человечество (либеральная концепция), но конкретный народ. На основе расовой концепции права отношения между государствами, до сих пор называвшиеся международным правом, не могут быть названы правом.[413] Во внутренней области действия либерал обнаруживает огромное разнообразие форм права, основанных на предположении, что человек свободен. Для расиста, с другой стороны, внутренняя эффективность права зависит от «внеличностной и вневременной» структуры народа. Международное право поэтому в рамках этого подхода также немыслимо. Бест допускает, что время от времени в международных отношениях могут действовать некоторые правила. Тем не менее, поскольку они могут быть в любое время отброшены, то было бы простой словесной формальностью называть эти правила международным правом.

В итоге национал-социалистические теоретики соглашаются, что препятствия для имперского расширения перестают существовать, когда народ этого требует. Предоставляя основание для экспансии, расовая теория фундаментальным образом отличается даже от тех консервативных и абсолютистских доктрин, которые истолковывают международное право просто как внешнее государственное право. Эти последние являются реакционными доктринами, но они все же сохраняют остатки рациональности, так как они устанавливают правовые границы суверенитету государства.

Расовая теория является динамичной, его функция может быть получена в итоге следующим образом:

1. Отрицая, что государства являются субъектами международного права, она отрицает равенство всех государств и допускает дифференциацию между ними.

2. Отрицая, что государства обладают суверенитетом, она уничтожает последний элемент рациональности в международных отношениях, пространственные и функциональные пределы, свойственные понятию государства, исчезают.

3. Провозглашая суверенитет расы, она подчиняет всех расовых германцев, какой бы ни была их национальность, закону германской расы.

4. Отрицая, что международное право существует среди соперничающих империй, она отрицает любое юридическое ограничение агрессии, и в то же время свою собственную империю она защищает извращенной доктриной Монро.

5. Применяя термин международное право к отношениям между фолк-группами внутри своей империи, она уничтожает последние остатки защиты меньшинств и наделяет угнетение меньшинств безгрешностью международного права.

5. Границы и характер великого немецкого рейха

Идеологию и структуру großdeutsche Reich относительно легко определить по планам национал-социализма, но иначе обстоит дело с границами рейха. Было бы роковой ошибкой предполагать, что национал-социалистическое руководство заранее определило окончательную границу господству Германии над Европой или возможную форму ее империи. Границы определяются политической ситуацией, военным успехом, стратегическими мотивами, экономическими условиями, которые могут совпадать или нет.

Одной иллюстрации будет достаточно — работы Вернера Дейтца.[414] Его имя неизвестно американской публике, но он обладает большим влиянием в национал-социалистической партии, так же как в промышленности и в банковском деле. Химик и инженер по профессии, Дейтц всегда был тесно связан с частной промышленностью, а в настоящее время с объединением Пос-селя и с доменными печами Бласта, и то и другое в Любеке. Он один из немногих, чей портрет и биография в 1934 г. публиковались в ряду лиц, оказывавших решающее влияние в национал-социалистической партии по экономическим вопросам.[415] Он работает в тесном сотрудничестве с Куртом Вайгельтом, одним из руководителей Немецкого банка, членом наблюдательного совета в Азиатском банке Германии, в Германской восточно-африканской корпорации и в других, а также членом учреждения по делам колоний национал-социалистической партии. Дейтц был членом партийного руководства с 1931 г., как представитель по экономическим вопросам, а теперь служит во внешнеполитическом отделе партии. Он, очевидно, человек, чьи теории отражают важные процессы на самой верхушке сегодняшнего режима Германии.