Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [58]

Материал из Германии, на котором содержание этой книги основано, не предоставляет документальных доказательств незаконных конфискаций, хотя свидетельства беженцев дают достаточно доказательств, что такого рода практика была широко распространена. Мы тем не менее много обнаруживаем в документах, имеющих отношение к законным конфискациям. В Германии было определенное число профессий, занятие которыми требовало лицензии. Многие юристы и административные суды утверждали, что еврей per se не был ненадежен и что по этой причине административное учреждение не могло отказать в лицензии еврею исключительно из-за его расы.[278] Следовательно, фабричный кодекс, в котором появилось большинство предписаний по этому вопросу, был исправлен законом от 6 июля 1938 г. таким образом, чтобы сделать еврея не имеющим права на лицензию во многих профессиях (охранника, агента, ведущего расследование и добывающего информацию, агента по недвижимости, администратора по недвижимости, агента по ссудам, брачного агента, проводника и т. д.). Из этого закона юристы Германии делали вывод, что принцип свободы выбора профессии больше неприменим к евреям.

Законодательные и административные акты пытаются везде сделать укрывательство еврейского бизнеса невозможным. Любой торговец может требовать судебного запрета любой еврейской фирмы, которая даже создает впечатление, что она является арийской,[279] и каждый ариец имеет право предупредить покупателя против покупки у еврейского конкурента, если такое предупреждение соответствует интересам общественности.[280] Медленно и неохотно суды предоставили арийцам право отказываться от долгосрочных контрактов с евреями.[281]

Полное законодательное исключение евреев из экономической жизни было начато указом от 26 апреля 1938 г., который заставлял евреев «регистрировать и оценивать всю их отечественную и иностранную собственность» и (согласно распоряжению того же самого дня) запрещал им приобретать или брать в аренду любое промышленное, аграрное или лесное предприятие; в то же самое время евреям запрещалось открывать любой новый бизнес без разрешения. Тот факт, что инвентаризация еврейской собственности проводилась уже в апреле 1938 г., делает маловероятным то, что ноябрьские законы о конфискации были простой карательной мерой против убийства фон Рата или ответом на «спонтанный гнев разъяренного населения». Это была скорее часть долго вынашиваемого плана. Недовольство мелких предпринимателей по поводу их устранения из бизнеса следует отклонить.

Указ от 12 ноября 1938 г., изданный неделю спустя после смерти фон Рата, запрещал евреям вести розничную торговлю, заниматься ремеслом, заказывать товары по почте или продавать свои товары на рынках и ярмарках. Он отстранял евреев от управления заводами (1 января 1939 г.) и уполномочивал работодателей увольнять наиболее важных еврейских служащих; он также уполномочивал кооперативы исключать всех своих еврейских членов. Распоряжение от 23 ноября многое сделало для того, чтобы гарантировать, что обязательная ликвидация еврейского бизнеса не принесет пользу еврейским собственникам. Товары не могли быть проданы покупателям, но должны были быть переданы какой-либо торговой или промышленной группе для сохранения. Такие товары должны были оцениваться официально назначенными лицами, а лица, занимавшиеся ликвидацией бизнеса, также часто назначались.

Это распоряжение, наносившее удар только по розничной торговле и ремеслам, было дополнено другим, датированным 3 декабря 1938 г., которое касалось любого еврейского промышленного и торгового предприятия, которое могло стать предметом обязательной ликвидации или продажи. В такие предприятия назначались опекуны, а собственник утрачивал полномочия распоряжаться своим предприятием или какой-либо его частью. Указ также разрешал правительству приказывать любому еврею продать свои сельскохозяйственные или лесные владения и недвижимость в указанный период. Он запрещал евреям приобретать такие владения, покупать их прямо или на аукционе. Евреи не могли распоряжаться своими владениями без специального разрешения; они не могли их закладывать. Последнее предписание столь широко толковалось, что в конечном счете евреи вообще не имели каких-либо гарантий на свои участки. Например, еврейский бенефициарий не мог гарантировать собственности своего участка, заложив его в ипотеке.[282]

Евреям далее было отказано в защите их прибыли посредством указа, регулирующего надежность прежних ипотек (22 декабря 1938 г.), хотя формулировка указа не содержала в себе какой-либо дискриминации.[283] Опекуны, назначенные для ликвидации или продажи еврейского бизнеса, полностью замещали владельца, так что ему не разрешалось даже удалить свою фирму из коммерческого реестра. (Название фирмы часто обладало широкой репутацией и поэтому представляло собой значительный ресурс).[284] Тот же указ заставлял евреев размещать все ценные бумаги и обязательства в особых банках. От них нельзя было избавиться без специального разрешения федерального министра экономики. Золото, платина, серебряные украшения и подобное имущество должно было быть передано специальным закупочным учреждениям, установленным рейхом (распоряжение от 21 февраля 1939 г.). Принципы оценки устанавливались правительством.