Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [163]
Таким образом, сверху мы наблюдаем, что государство принимает на себя предпринимательские задачи, а снизу — что между крупной промышленностью и обществом распадаются связи, которые основаны на понятии собственности.
Однако заявление федерального министра экономики на собрании акционеров Reichsbank указывает на разрыв в развитии, угрожающий существованию крупной частной промышленности. Разъяснение структуры капитала акционерных корпораций разрушит неясные представления широкой публики… и таким образом увеличит ее интерес к корпорациям, Этот разрыв будет усилен и расширен замечательным позитивным мероприятием, которое теперь осуществляет национал-социалистическая экономическая политика, учреждая гигантскую корпорацию, а именно Континентальную нефтяную корпорацию, в которой руководство наблюдательным советом было принято министром экономики, и в которой крупная частная промышленность и владельцы мелкого капитала образуют объединенный фронт.
Представление, что основание Континентальной нефтяной корпорации усилило частную экономику в секторе крупной промышленности, не противоречит тому факту, что само государство
активно участвовало в этом основании в силу двух обстоятельств. Континентальная нефтяная корпорация не будет заниматься производством топлива на старой федеральной территории, находящимся в руках частной промышленности. Задачи новой корпорации лежат за пределами границ рейха…. Эти задачи требуют урегулирования частных… и политических интересов… Кроме того, политическое значение нефти и геологические… факторы создают риски, которые не сможет выдержать одна лишь частная экономика….
Те же самые причины, которые оправдывают активное участие государства в Континентальной нефтяной корпорации, вносят дополнительную ясность в фундаментальное значение решающего участия немецких крупных предприятий в нефтедобывающей и угольной промышленности…. Ибо теперь очевидно, что будущий политический новый порядок… даст [частной промышленности] возможности и задачи для долгосрочного сотрудничества…»
Мы приносим извинения за такую длинную цитату. Зато она столь ясно указывает на тенденцию, что никакие комментарии уже не нужны.
Возникает вопрос, почему такая направляемая или контролируемая экономика, почему такое «планирование», если мы можем использовать это слово, не выполнялось при демократических условиях и демократическими методами. Причины отказа от демократического планирования и коллективизма в Германии, кажется, являются и экономическими, и политическими. «Планирование» становится необходимым (это также указано в цитате выше), потому что промышленность отказывается делать новые инвестиции, которые требуют огромного капитала и которые, кроме того, чрезвычайно рискованны. Предполагаемые риски являются двоякими: политическая неопределенность, которая приводит к экономической неопределенности, и экономическая депрессия, которая ведет к распаду политической демократии.
Парламентская система может в любое время породить силы, враждебные монополистам, которые постоянно находятся под угрозой тяжелых налогов, прежде всего налогов на нераспределенную прибыль, утраты системы покровительства, «потери доверия», возможности трудовых споров. Все это приводит к хорошо известной «забастовке инвесторов», к отказу расширять предприятие, потому что политическая неопределенность может подвергнуть опасности возврат инвестиций. Политическая неопределенность порождает экономическую нестабильность. Если государство не имеет полного контроля над деньгами, кредитом и внешней торговлей, то деловой цикл не может быть стабилизирован. Спад привел бы к краху переполненной капиталом монополистической структуры. В этих условиях координация государством всех мер регламентации кажется неизбежной и необходимой.
Здесь существовала, конечно, абстрактная возможность поручить такую координацию парламенту. Немецкие профсоюзы предлагали много таких планов; французский Народный фронт и бельгийская трудовая партия разрабатывали сходные планы, а Новый курс Рузвельта частично их выполнил. Все европейские попытки завершились неудачей, а Новый курс Рузвельта частично преуспел, потому что страна была богатой, и ее резервы, выявленные лишь частично, были неисчерпаемы.
Демократическое планирование потерпело неудачу, потому что демократическое планирование должно удовлетворять потребности широких масс, и именно по этой причине демократия обязана заниматься планированием. Удовлетворить требования широких масс означает, однако, расширить или по крайней мере сохранить промышленность потребительских товаров; это неизбежно ограничивает прибыль тяжелой промышленности. Кроме того, динамика демократии такова, что одно достижение масс приводит к дальнейшим требованиям. Один пример: при демократических условиях такой сверхреакционный промышленный консерватор, как Крупп, никогда не предоставлял бы своим рабочим те уступки, которых они требовали. Они покушались бы на само его право быть хозяином в собственном доме. Таким образом, они, поскольку он боялся, переходили бы ко все более и более опасным требованиям. При тоталитарных условиях он без колебаний будет выполнять некоторые требования, потому что демократический механизм перестал функционировать.
Дональд Трамп тщательно выстраивал свои отношения с российским правительством еще в 1980-х годах, во времена Советского Союза, контролируемого Коммунистической партией. Но для Трампа Россия всегда была культурным союзником. Трамп видел в ней нацию, состоящую из таких же людей, как он: они ненавидели геев, чёрных и всех остальных, за исключением измученных и преследуемых мужчин белой расы. В этой книге Малколм Нэнс, автор бестселлеров и известный эксперт по разведке, показывает, как именно Трамп и его ближайшее окружение координировали действия с российскими спецслужбами, общались с агентами ФСБ и в конечном итоге разработали стратегию совершения величайшего акта предательства в истории Соединенных Штатов - нарушение президентской присяги в обмен на власть и личное обогащение.
За последние десять лет Россия усовершенствовала методы "гибридной войны", используя киберактивы для атаки и нейтрализации политических оппонентов. Хакеры, работающие на правительство, взламывают компьютеры и телефоны, чтобы собрать разведданные, распространить эти разведданные (или ложные данные) через средства массовой информации, создать скандал и тем самым выбить оппонента или нацию из игры. Россия напала на Эстонию, Украину и западные страны, используя именно эти методы кибервойны. В какой-то момент Россия, видимо, решила применить эту тактику против Соединенных Штатов, и поэтому сама американская демократия была взломана.
Доменик Рикарди — известный канадский футуролог. В октябре 2000 г. он дал интервью, в котором поделился своим прогнозом-предсказанием о будущем России в 21 веке. На Западе его еще называют «квебекским Нострадамусом» — если верить журналистам, во время «Уотергейтского скандала», назвал точную дату отставки американского президента Никсона, предсказал разрушение Берлинской стены, распад Югославии и развал СССР. Читая прогнозы Доменика Рикарди, невольно приходишь к мысли, что его версия будущего — следуя его аргументам и выводам — намного реальнее, чем официальная ложь. В отличие от распространенного в интернете сокращенного текста этого интервью под названием «Доменик Рикарди: я Россию уже не вижу», здесь представлена полная версия.
Алексей Уразов – российский историк, политолог, специалист в области стратегических коммуникаций и связей с общественностью. Кандидат исторических наук, выпускник исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Автор ряда научных статей по истории международных отношений, внешней политике США и Великобритании на территории стран Большого Ближнего Востока как в годы холодной войны, так и в начале XXI века. В разные годы входил в группу авторов научно-прикладных исследований по проблемам внешней политики и конфликтологии.
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷ Переход от полного доминирования идей государственного вмешательства в первой половине XX в. к неолиберальному консенсусу конца XX в. — один из ключевых, но недостаточно исследованных моментов современной истории. Д. Стедмен-Джоунз анализирует, каким образом в 1940–1980-е годы в Великобритании и США неолиберальные идеи — об индивидуальной свободе, свободных рынках и дерегулировании — трансформировались в электорально успешные политические программы. Пытаясь ответить на вопрос, почему, столкнувшись с глубоким экономическим кризисом 1970-х годов, политики и чиновники обратились именно к неолиберальным идеям, автор рисует трёхмерную картину, сочетающую (а) интеллектуальную историю зарождения, развития и распространения неолиберальных идей в 1940–1970-е годы, (б) экономическую историю от послевоенного бума до стагфляции 1970-х годов и (в) эволюцию партийной политики в США и Великобритании в этот период.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.