Бег петуха - [8]

– Пока не понимаю, – сказал Ленечка. – И потом, как ты его положишь в больницу, если он, например, сам не захочет и у него нет документов?

– Это не важно. И класть вовсе не обязательно. Я мог бы договориться с коллегами, чтобы они в приватном, так сказать, порядке… А Ирина со своей стороны постаралась бы его тоже уговорить. За ручку бы отвела. Понимаешь, я уже почти догадался. Но это предположение настолько невероятно, что… – он умолк.

– Да ладно. Колись уж до конца, раз начал, – сказал Ленечка.

– Понимаешь, – голос Паши стремительно стал падать до шёпота, – мне кажется, что он…

Дальше мне, как я ни старалась, не удалось ничего расслышать, – шёпот мой примитивный «звукоуловитель» не улавливал.

– Не может этого быть! – воскликнул за стеной Ленечка.

И тут из комнаты послышался звон и грохот…

………………………………………………

Я сидел и обалдело глядел на Пашку, безуспешно стараясь переварить услышанное. Всем своим видом Паша демонстрировал, что он отнюдь не шутит, но услышанное перевариваться всё равно не хотело. Горящая спичка, которую я перед этим зажёг с целью прикурить сигарету, обожгла пальцы. Я швырнул её в пепельницу и воскликнул:

– Не может этого быть!

И тут из комнаты послышался звон и грохот…

…в коридор я выскочил первым, так как сидел ближе к кухонной двери, и там, в коридоре, немедленно столкнулся с Иркой, которая как раз вылетела из ванной комнаты. В правой руке она почему-то держала пустой стакан…

В комнате, привалясь головой к опрокинутому столу, среди остатков салата и битой посуды лежал Игорь.

Нет, вру. Не просто лежал. Он делал попытки встать. Его ноги загребали по полу, руки совершали какие-то совершенно невообразимые, абсолютно раскоординированные движения. Помню, левой он слепо шарил по воздуху перед собой, словно пытался найти невидимую опору, а правой быстро-быстро елозил среди осколков, как будто ловил какое-то шустрое насекомое… Его голова дёргалась вперёд и назад, ударяясь при этом о столешницу, а мимика лицевых мышц…

О, Господи!

Не дай мне ещё когда-нибудь увидеть подобное.

Словно пьяный дьявол управлял его лицом. Оно, это лицо, одновременно хохотало и гневно хмурилось, ласково улыбалось и печалилось неизбывной печалью. Великое горе омрачало одну его половину, а хитрость и кокетливое лукавство корёжили вторую.

– Что это, Ленечка?! – Ирину затрясло, и она больно вцепилась мне в плечо. – Помогите ему!

– Бесполезно, – сказал Паша, с профессиональным интересом наблюдая за происходящим. – Ему может помочь только пистолет. Да и то – неизвестно.

– К-какой пистолет?! – взвизгнула Ирина.

– Точнее не пистолет, – поправился друг Паша. – А выстрел из пистолета. Желательно в голову.

– Что… ты… говоришь… – хриплый шёпот Ирины был страшнее любого крика.

– Ты гляди, гляди…

Тем временем то, что ещё недавно называлась Игорем, поднялось на ноги. Оно сделало три быстрых и широких шага и ударилось в стену. От удара его качнуло назад, развернуло лицом к балконной двери…

Медленно и неуклонно тело Игоря двинулось вперёд.

Звон выбитых стёкол сотряс комнату.

Мы и рта раскрыть не успели, как тело, продравшись буквально сквозь дверь, очутилось на балконе, перевалилось через перила и молча кануло в февральской ночи.

«Третий этаж», – подумал я отрешённо.

Первым опомнился Пашка. Он прыгнул вперёд, распахнул балконную дверь, выскочил на балкон и закричал, тыча рукой куда-то вниз:

– Смотри!

Я уже стоял рядом и смотрел.

Там, внизу, по замёрзшей, ярко освещённой фонарями и окнами улице, бежал, нелепо и странно вскидывая ноги, Игорь. Или то, что когда-то им было.

Впрочем, бегом в прямом смысле слова это можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, некое, отдалённо напоминающее бег, яростное топтание на месте.

Шаг вперёд. Три назад. Четыре вперёд. Два назад. Снова шаг вперёд…

– Что я тебе говорил!! – возбуждённо кричал Пашка. – Этот человек мёртв, понимаешь?! Он фактически мёртв с той самой секунды, когда его ударил трамвай! Он умер тогда, на рельсах! Вся его последующая жизнь – это только бег петуха, которому отрубили голову и отпустили! Видел когда-нибудь такое?! Гляди, все, сейчас он упадёт! Это агония!

Я глядел вниз на яростно бегущее, но не движущееся с места тело Игоря, и волосы шевелились на моей голове. Впрочем, февраль, как всегда, выдался ветреным.

Его движения все больше замедлялись и,наконец, он остановился, зашатался, рухнул на тротуар вниз лицом, дёрнулся и навсегда затих – бедная сломанная заводная кукла.

И тут рядом жутко и дико завыла Ирина.

Пять с половиной лет прошло с тех пор. Вот мы опять идём с Ириной по улице, и мужчины по-прежнему оборачиваются ей вслед… а я всё думаю. Все эти пять с половиной лет я мучительно думаю о беге петуха. О нашем беге.

Потому что вовсе не обязательно столкнуться с трамваем, чтобы умереть, но продолжать движение. Столкновение с жизнью бывает куда страшней.