Бег крысы через лабиринт - [3]

— Тебе нужен стартовый капитал, компадре. Я не о деньгах говорю — всех твоих сбережений не хватит на одну минуту адорации на каком-нибудь зачуханном автокефальном канале. Нет, тебе нужна слава. Популярность. Репутация. А самый простой способ их получить — паразитировать на ком-то известном. Проще говоря, компадре, тебе нужен знаменитый клиент. Такой, чтобы его славы хватило на вас обоих. Проблема в том, что такого клиента не встретишь на улице…

Инженер Моро вел ее под руку — невзрачную, тусклую девушку в сереньком платье, щупленькую, чуть прихрамывающую при ходьбе. В ней не было ничего уродливого; никаких гротескных, гипертрофированных черт или аномалий; но, тем не менее, она была самым некрасивым существом во всем паноптикуме.

Ее некрасивость слагалась из множества мелких, почти незаметных изъянов; так из песчинок вырастает гора. Подбородок чуть-чуть меньше, чем нужно; легкая асимметрия переносицы; слегка косящие глаза, настороженно глядящие из-под челки жестких, криво подстриженных волос мышиного цвета… Сутулая осанка, перекошенные плечи, слишком маленькие — будто не от этого тела — груди, непропорционально узкие бедра, худые коленки с чрезмерно глубокими ямочками, маленькие кукольные ступни, неуклюжая походка испуганного жеребенка… Увидев ее, гости не ахали, не ухмылялись и не кривились от отвращения. Увидев ее, они вздрагивали и отводили взгляд — чтобы спустя мгновение снова посмотреть на нее, украдкой, стыдливо, исподтишка. И снова. И еще разок… Уродство девушки очаровывало.

— Через месяц, — возбужденно дохнула Касиану в ухо баронесса фон Штольц, вцепившись в его руку, — самое большее — через два. Она вскроет себе вены, и будь я проклята, если она сделает это не в моем салоне! Для этого случая я выбью прямую трансляцию у кардинала кабельного телевидения… Пойдем, — она потащила Касиана за собой. — Нам надо познакомиться.

Нависая своей огромной мускулистой тушей над девушкой, инженер Моро давал интервью нахальному квестарю из епархии светской хроники, которого сопровождали двое служек — один тащил камеру, а другой — софиты.

— Сегодня красота стала слишком ходовым товаром, чтобы оставаться искусством, — рокочущим басом объявлял Моро. — Оглянитесь вокруг: с тех пор, как мои коллеги по цеху научились корректировать внешность еще на стадии оплодотворенной яйцеклетки, наш мир оказался перенасыщен симметрией… Разумеется, каждая мать хочет видеть своего ребенка красивым; но самое понятие «красота» всегда ограничено, тогда как уродство границ и пределов не знает. Только создавая уродство, можно достигнуть истинной свободы творчества — и подарить миру настоящий шедевр. — Инженер обнял девушку за плечи и слегка подтолкнул вперед. — Знакомьтесь: это Тави.

Квестарь замялся, и баронесса фон Штольц оттеснила его в сторону.

— Каково быть уродкой? — выпалила она.

— Вам виднее, — тихо и явно заученно ответила Тави. — Кто из нас больший урод, я, искалеченная еще до своего рождения, или вы, пришедшие полюбоваться на меня?

— Бедная девочка, — сказала баронесса наигранно-жалостливым тоном. — Как тебе должно быть тяжело…

— Ну уж нет! — гулко захохотал инженер Моро и подхватил баронессу под локоть, заставив ее отлепиться от Касиана. — Не выйдет, ваша милость. Тави слишком мне дорога, чтобы я продал ее в ваш салон. Так что даже и не мечтайте… — Продолжая говорить, он увлек баронессу за собой, уводя ее от драгоценного экспоната; квестарь со служками рванули следом.

Касиан остался с Тави наедине.

Он огляделся по сторонам: гости паноптикума старательно не замечали ни его, ни девушки, рассеяно бродя по лабиринту паноптикума и обсуждая увиденных уродов. Он сделал шаг вперед. Тави отпрянула. Касиан поднял руку в успокаивающем жесте.

— Меня зовут Касиан, — сказал он.

Тави неуверенно передернула плечами.

— Я Тави, — сказала она.

— Я знаю, — сказал Касиан.

Он чуть наклонил голову и заглянул Тави в глаза.

— Скажи, — вкрадчиво спросил он, — тебе никогда не хотелось стать красивой?

2

«Эшер-хаус» занимал восемь городских кварталов. Согласно первоначальному архитектурному проекту, навеянному идеями Паоло Солери, он должен был стать самодостаточным аркологическим кондоминиумом, включающим в себя жилые апартаменты, офисы, супермаркет, поликлинику, два ресторана, отель, казино, турецкие бани, телечасовни, оранжереи, конференц-залы, прачечные, паркинги, мусоросжигатели и даже собственную станцию метрополитена. На бумаге, «Эшер-хаус» был абсолютно изолированным микрогородом, отделившимся от внешнего мира высокой куртиной из армированного бетона и покоящимся на восьми сейсмоустойчивых бастионах под надежной защитой зенитных равелинов. В фантазиях архитекторов, неприступная цитадель «Эшер-хауса» со всеми ее барбаканами, теналями, редюитами и огромной, как палуба авианосца, эспланадой, нависала над городом мрачным монолитом, подпирая небо кроншпицами вертолетных площадок.

Но в реальности дело обстояло иначе. «Эшер-хаус» так и не достроили до конца: теракты Воинов Радуги, саботаж со стороны профсоюзных синдиков, вето консулата на размещение ядерного реактора в центре города, кризис макроэкономики после Газавата и нашествия Аттилы, Великий Нефтяной Голод и эпидемия Синей Смерти — все это убило грандиозный проект, и вавилонский зиккурат «Эшер-хауса» наполовину состоял из пустых каркасов мертвых этажей с торчащими наружу обрубками несущих ферм.