Бедствующая земля - [72]

«Лагери мигрантов скрыты», — гласит один из отчетов Администрации общественных работ. Один из фермеров описывает такой лагерь следующим образом: «У Джонса мигранты устроены отлично. Он расселил около полусотни семей в лесу. Там замечательно: и их не видно, и им не жарко».

По заявлению Джорджа Фрайдея, одного из крупнейших плантаторов графства Берриен, рабочие поселены «то ли в гараже, то ли в другой постройке поблизости от плантации». Маргерит Дуан из Бентон-Харбора описывает обстановку несколько подробнее. «Большинство, — заявляет она, — вынуждено жить в палатках, автомобильных прицепах, сараях, амбарах и даже в свинарниках. У одних вода под рукой, другим приходится носить воду за сотни метров. Уборные если и существуют, то самого примитивного типа». В этом же районе расположены великолепные туристские лагери и прекрасные курорты. Но это для туристов, у которых карман полон денег.

В протоколах комиссии Толана приводится следующая выдержка из отчета Администрации общественных работ:

«Многие хозяева в этом районе нанимают от 50 до 400 рабочих. Все мигрантские лагери отличаются одинаково убогим видом. Единственное послабление, которое хозяева допускают для обеспечения удобств рабочих, заключается в устройстве одного колодца и отхожего места на каждую полусотню людей. Иногда для размещения огромного числа людей используются пустующие старые амбары и другие постройки… Свернув на проселок, мы наткнулись на один такой лагерь, расположенный в рощице. Посреди лагеря стояли два сборных барака длиной 25 м и шириной 4 м. Вокруг были палатки, старые автомобили, прицепы и грузовики. Полы в бараках земляные; тонкими перегородками эти постройки поделены на 8 комнат, в среднем по 8 душ на комнату. Мебели нет почти никакой. Кое-кто из мигрантов приспособил под мебель ящики, поломанные стулья, тесовые доски. Все это разбросано между свалявшимися матрацами и порыжевшими одеялами, разостланными прямо на полу. На вбитых в стену гвоздях висит кое-какая одежда. Пищу готовят под открытым небом — на кострах или на очагах из кирпичей. Вода подается ручным насосом. На расстоянии метров трех от насоса стоят две постройки — уборная и умывальная для всего лагеря. Здесь же играют ребятишки, еще слишком маленькие, чтобы участвовать в работе. За каждой группой детей, копающихся в грязи и придорожных отбросах, наблюдает девочка постарше»[155].

Нечего и говорить, что подобная обстановка создает чрезвычайно серьезную медико-санитарную проблему. За один только год власти графства Берриен израсходовали на медицинское обслуживание мигрантов 6 тыс. долл., что составило 14 % всего бюджета на содержание больниц. Тем не менее, «медицинское обслуживание в таком масштабе, — гласят протоколы комиссии Толана, — не могло даже в отдаленной мере помочь решению этой проблемы». Вообще говоря, медицинская помощь в этом районе оказывается только в таких серьезных случаях, как автомобильная катастрофа. Число несчастных случаев на дороге чрезвычайно велико, если учесть, что 15 тыс. мигрантов странствуют в полуразвалившихся автомобилях. Ежегодно, с появлением мигрантского потока, вспыхивают эпидемии паратифа, дезинтерии, малярии (в 1938 г. только в одном графстве было зарегистрировано 17 случаев заболевания малярией). «Роды часто происходят в палатках или в лесу под открытым небом», — гласят протоколы комиссии Толана[156]. В этом же документе приводится следующая выдержка из обзора, выпущенного «Фондом Келлога» по вопросу о состоянии здравоохранения в графстве Ван-Бюрен, куда ежегодно прибывает около 2500 мигрантов.

«В прошлом году оказанная этих людям экстренная медицинская помощь обошлась в 330 долл. Случаи эти были такие: роды, перелом руки, перелом ноги, тяжелое заболевание, похороны старика. В одном случае роды происходили на соломе в птичнике. Новорожденному все же удалось выжить после того потрясения, какое он должен был испытать при виде обстановки своего появления на свет. А уже через пять дней роженица, как ни в чем ни бывало, участвовала в сборе ягод. Отца ребенка на месте не было, потому что, как выяснилось, он поссорился с женой еще в пути и они разъехались в разные стороны»[157].

«Дети страдают от такого положения больше всех, — читаем мы дальше в этом документе. — У очень немногих есть обувь или одежда; большинство детей одето только в поношенные комбинезончики. Среди детей весьма распространены кожные заболевания, многие из них ходят сплошь покрытые лишаями». Многие дети, едва только их отнимут от груди, начинают, по примеру взрослых, жевать табак. Уже с 6 лет дети систематически курят. Они почти полностью лишены там возможности получить образование и заниматься спортом.

Трудно точно подсчитать заработки мигрантов в этом районе как за суточную работу, так и за весь сезон. Почасовая оплата на полевых работах колеблется от 15 до 20 центов. Здесь весьма распространен метод расчета «купонами», нарицательная стоимость которых равна 15 центам. Сдельная оплата, которая больше всего распространена на ягодных плантациях, составляет 2–2,5 цента за кварту. Специалисты утверждают, что в этой отрасли сельского хозяйства уровень заработной платы много ниже уровня цен. Расценки обычно зависят от щедрости плантатора в день расчета. При существующих ставках почасовой или сдельной оплаты труда рабочий может в среднем заработать 2–2,5 долл. за 10-часовой рабочий день. Однако часто бывают дни, когда для сборщиков нет работы; если же созревание урожая затягивается или он оказывается скудным, то таких дней набирается очень много, и люди целыми неделями сидят без работы. При благоприятных условиях плантаторы нанимают всех наличных рабочих, и уборка проводится в более сжатые сроки. Ввиду отсутствия каких-либо трудовых норм здесь царит необычайное разнообразие ставок заработной платы, но при этом весьма сомнительно, чтобы какой-либо семье сборщиков удалось заработать за сезон более 150–200 долл.