Бедствие века. Коммунизм, нацизм и уникальность Катастрофы - [26]

Нацизм сосредоточился на маркионитском варианте гностицизма. Формально и временно он одобрил «германское» христианство, не считавшее Бога Богом Авраама. Он преследовал верных христиан. Он попытался обогатить себя элементами эзотеризма и оккультизма конца прошлого века. Он желал пробудить неоязычество — поклонение древним германским богам, и эта новая подделка была оскорбительна для всего, что было в германской мифологии достойного, прекрасного и общего с Гомером. Трудно разобраться, как именно в коммунистической и нацистской системах спасения обстояло дело с ненавистью, уравнивавшей евреев и христиан: евреев ли ненавидели за то, что они породили христиан, или христиан — за то, что они отродье евреев? Гонения настигали сначала одних, потом других, кого бы из них ни начинали преследовать первыми.

Третья ересь — милленаризм. Он приносит те же исторические результаты, что и мессианизм. Он представляет собой чаяние радикальной перемены внутри истории. Библейский мессианизм чаял пришествия царственного мужа, способного восстановить завет мира в Израиле и народах. Ранний христианский мессианизм верил, что Христос вернется на землю, чтобы царствовать во славе тысячу лет с воскресшими праведниками. В XX веке оба мессианизма ушли в безрелигиозность. Крайние формы национализма были заражены мессианской идеей: немецкий или русский народ становились носителями надежды на окончательное искупление человеческой истории. Милленаризм — это нетерпение тех, кто чает пришествия Царства Божия на земле, и их готовность приблизить это пришествие своими руками. Он может быть понят как некие приступы пелагианства, коллективизированного и политизированного. Новую историю потрясают эти кризисы героизма: чешские табориты, мюнстерские анабаптисты, крайнее крыло Английской революции, Саббатай Цви. Они становятся куда более кровавыми, когда, избавившись от идеи Бога, стремятся установить regnum hominis [царство человека]. В такие кризисы разделение евреев и христиан обычно растравляется как раз отступниками от обеих религий: от былой веры они сохраняют лишь взаимную ненависть.

Глава пятая ПАМЯТЬ

Теперь я хотел бы попытаться сопоставить, главным образом с религиозной точки зрения, то, как работает память в отношении нацизма и коммунизма. До сих пор я занимался этим лишь с политической точки зрения. Между тем, важность этих двух явлений, как я уже сказал, мобилизует религиозное сознание. Диапазон различных религиозных взглядов здесь столь же широк, сколь и диапазон взглядов политических, но эти множества не совпадают.

Я рассмотрю язычество (под которым понимаю то, что лишено или лишилось связей с библейскими корнями), иудейство и христианство. Можно сразу констатировать, что внутри каждой из этих категорий находится место различным и даже противоположным взглядам.

«Языческое» забвение коммунизма

Возьмем пример Китая. В центре философских и религиозных традиций (тесно связанных друг с другом) расположен безличный Космос, в норме и в идеале управляемый гармонией, но подверженный беспорядку или даже кратковременному возвращению в хаос. Китайская история больше, чем европейская, ознаменована крайне бурными катаклизмами, способными уничтожить половину населения. Еще в XIX веке Тайпинское восстание прямо или косвенно привело к гибели 70 миллионов китайцев. Эта катастрофа аналогична тому, что случилось во времена Мао Цзэдуна. В обоих случаях харизматический вождь и партия, доведенная до фанатизма синкретической доктриной, включающей чуждые традициям элементы (в прошлом веке — христианские, в нашем — марксистские), столкнули китайский порядок в бездонный хаос.

Люди соотносят эти исторические и политические катастрофы со стихийными бедствиями: наводнениями, землетрясениями, неурожаями, но прихоти сотрясающими китайскую землю. Возникает впечатление (хотя, может быть, это лишь впечатление постороннего наблюдателя), что как только положение улучшается, животы наполняются, удовольствия возвращаются, а предприниматели вновь принимаются за дела и обогащаются — ткань общества немедленно вступает почти в биологический процесс затягивания ран, а вновь обретенная динамика жизни делает излишней работу памяти. Более того, режим, откровенно оставшийся коммунистическим, по-прежнему контролирует информацию о прошлом. Со стороны можно сказать, что постоянство космоса по обе стороны этих пертурбаций заглушает чувство истории и придает летописи поступь сводок погоды с их регулярной цикличностью, нарушаемой бурями.

Христианское забвение коммуны

Теоретически христианский мир, глядя на то, чем завершилась коммунистическая авантюра, должен бы испытывать озабоченность, даже ответственность. Именно в христианском мире расправляла крылья идея истории, устремленной ко всеобщему спасению, оттачивалось чаяние окончательного освобождения, всеобщего очищения, торжества добра. Никогда, однако, извращение этих идей не влекло за собой столько неправедности, никогда грех не переполнял так землю. Было о чем подумать. Тем не менее христианский мир не только забыл, но по велению своих пастырей еще и счел это забвение благочестивым.