Бедржих Сметана - [10]

Дружба с Шиндларжем и почти ежедневное музицирование не мешали успехам Бедржиха в школе. Очень скоро он стал одним из лучших учеников. Это явилось прямым следствием той благоприятной обстановки, которая сложилась в гимназии. Почти все преподаватели там были чехи. Немецким языком пользовались только на уроках, а за стенами гимназии все говорили по-чешски. Постоянно общаясь с учениками — на загородных прогулках, домашних вечерах, — педагоги старались привить своим питомцам любовь к родине и родному языку. Они снабжали учеников чешскими книгами, разучивали с ними народные песни, делали все, чтобы пробудить интерес к истории и культуре Чехии. Поэтому неудивительно, что именно из этой гимназии вышли многие видные чешские деятели. Здесь учился, например, Карел Гавличек, чье славное имя вошло в историю борьбы чехов за свою независимость.

Карел Гавличек был немного старше Сметаны, но уже в школьные годы поражал всех необыкновенной смелостью взглядов, точностью и прямотою суждений. Физически крепкий, с неукротимым, буйным нравом, Гавличек везде был первым — и в драке, и в любой игре, и на собраниях студенческого кружка. Юный Сметана быстро попал под влияние этой сильной, незаурядной личности.

В доме, где жил Бедржих, часто собирались гимназисты. С неизменной гитарой через плечо приходил туда и Гавличек. По всем этажам тогда раздавалось пение. Задорные шуточные напевы старых традиционных студенческих песен сменялись песнями лирическими, а те, в свою очередь, уступали место политическим. Особенно популярны были песни, связанные с польским восстанием 1830–1831 годов.

Чехи пристально следили за освободительной борьбой польского народа, втайне надеясь, что победоносный исход ее пробудит дремлющие силы в стране и тем приблизит освобождение от ненавистных Габсбургов. В знак солидарности с польскими повстанцами чешские студенты некоторое время даже носили синие польские шапочки. И когда царское правительство жестоко расправилось с восставшими, чехи переживали эту кровавую трагедию как личное горе.

Много песен, воспевших подвиги польских повстанцев, знали чехи. Текст одной из них — «Присяга тысяч» — был особенно созвучен чувствам чешской молодежи, и Гавличек решил перевести его. Тогда он только начинал пробовать свои силы на литературном поприще. Впоследствии из-под его пера вышло много оригинальных произведений и переводов, в частности чешский перевод нескольких сочинений Гоголя.

Пели гимназисты и песню Шкроупа «Где родина моя». Эта песня слепого музыканта Мареша из пьесы «Фидловачка» Йозефа Кайетана Тыла звучала уже тогда во всех, даже самых отдаленных уголках страны.

Но не только песнями занималась молодежь. На заседаниях «парламента», как называли гимназисты свои собрания, горячо обсуждалась судьба несчастной родины и пути ее освобождения. О возвращении самостоятельности и независимости отечеству мечтало новое поколение. Юные и пылкие, они откликались на каждое проявление стремлений человека к свободе, приветствовали любое революционное выступление. Карел Гавличек, организатор и идейный руководитель кружка, смело говорил о том, о чем многие тогда боялись даже думать.

Слушая Гавличка, Бедржих тоже начинал мечтать о будущем, о том времени, когда он станет музыкантом и будет играть в больших городах, объездит всю Европу. Как Моцарт! А потом вернется домой и начнет сочинять. Много красивых мелодий напишет он. И обязательно оперы. Конечно, на чешском языке. Гавличек обещал научить его писать по-чешски. В своей музыке он воспоет гуситов и Бланик. Да, непременно Бланик! «Если бы проснулись, наконец, спящие рыцари и прогнали Габсбургов, тогда никто не посмел бы заставить чехов учить ненавистный немецкий язык, — думал Бедржих. — И на улицах чехи не прекращали бы беседы при виде полицейского, а учитель истории не уводил бы учеников за город, чтобы там рассказать о героях-гуситах, защищавших родину от захватчиков…»

Однажды вечером Гавличек пришел особенно возбужденным. Он рассказал, что его отец только что вернулся из Праги. Там уже издаются книги и журналы на чешском языке, а по вечерам в домах устраиваются «декламованки», на которых чешские поэты и артисты декламируют стихи на родном языке. Карел уверял, что Чехия скоро проснется, проснутся ее богатыри. В Праге уже началось это пробуждение. И он, Карел, в будущем году непременно поедет в столицу и будет там продолжать учиться.

«Счастливый! — думает Сметана. — Он увидит Прагу и Градчаны. Быть может, послушает оперу Шкроупа «Дротарь». Шиндларж говорил, что это замечательное сочинение».

Одноклассник Гавличка Франтишек Бутула тоже объявил, что с будущего года будет учиться в Праге. Бедржиху делается грустно. Бутула считается чуть ли не самым лучшим музыкантом среди гимназистов. Он виртуозно играет на скрипке и умеет быстро и хорошо делать переложения различных сочинений для этого инструмента. Они с Бедржихом часто вместе музицировали.

Если уедут Гавличек и Бутула, то в Немецком Броде станет совсем тоскливо. Шиндларж советует и Бедржиху переезжать в Прагу. Говорит, что там есть консерватория, в которой он мог бы учиться музыке. Но Шиндларж не знает, что отец Бедржиха не разрешит ему заниматься музыкой, пока он не окончит гимназии. Об этом нечего и мечтать. Но, может быть, все же попытаться? Ведь все равно в какой город ехать. Прага только немного дальше. А что, если попросить отца?