Бедный маленький мир - [146]

– Через несколько минут мы выйдем в эфир на русском языке для черниговского телеканала «Десна», – вновь взяла слово Яна. – А также будем осуществлять выходы в эфир ежедневно в полдень и в двадцать один ноль-ноль, помимо форсмажорных информационных поводов. Я хочу поблагодарить менеджмент израильского спутника «Амос», который бесплатно и бессрочно зарезервировал за нашей станцией открытый спутниковый аплинк. Специально для всего мира – Яна Филатова.

– Бесплатно и бессрочно, – прошептал Михаил Иванович. И вдруг заплакал.

– Миша, не плачь, – потрясенно попросил Островский. – Я секретарю позвоню, пусть валерьянку принесет. Дерни валерьянки, а? Мишенька, не надо, у тебя сердце, вегетососудистая…

– Это было красиво, – вздохнул Михаил Иванович. – Я старый телевизионщик, и вот что я тебе скажу: во-первых, это было красиво…

* * *

Проблемы Иванны у Виктора всегда отражались дискомфортом в области сердца и поджелудочной и тоскливой ноющей невралгией. Поэтому, когда она позвонила ему из Чернигова утром в первый же день карантина, он даже не очень удивился. К тому времени Виктор уже не раз и не два без особой надежды обращался к высшим силам с просьбой, чтобы она в настоящий момент находилась в своем Фрайбурге и сидела там не высовываясь. Но про себя он уже откуда-то знал.

Хуже всего было то, что у него до сих пор не было никакой информации, кроме очевидной и общедоступной. Сунулся было к министру без доклада, но секретарь Елена Алексеевна, которая всегда поила его чаем со своими домашними «печенюшками» (так она говорила) и всегда была готова помочь, в этот раз посмотрела на него затравленно и сообщила, что министр в секретариате.

Руководитель департамента медицины катастроф, доктор-реаниматолог Валера Савченко курил в коридоре, чесал бороду и нервно щелкал желтым ногтем по крышке мобильника. На вопрос: «Что слышно?» – он ответил фразой: «Здравствуй, жопа, Новый год». И выбросил окурок в форточку.

– Сливают город, Витька, – сказал он. – На наших глазах. В унитаз.

– Как ты думаешь, – спросил Виктор Александрович, – там эпидемический фактор присутствует?

– Там какой-то блеф присутствует. – Валера посмотрел на носки своих кроссовок, после чего сплюнул себе под ноги и растер плевок подошвой.

– Ты что-то сильно нервничаешь, – удивился Витор Александрович. – Еще же ничего не ясно.

Валера посмотрел на него из-под припухших серых век – глаза у него были все в красных прожилках.

– Ясно одно: у меня там жена с малым – к бабушке поехали. Год, блин, не ездили, а тут поехали. Соскучились! Теперь она звонит мне каждые пять минут и говорит: «Папочка, что нам делать?» А папочка все утро бегает по стенам и по потолку…

И как раз в этот момент Виктору позвонила Иванна.

– Я так и знал, ребенок, что когда-нибудь ты загонишь меня в гроб, – первое, что сказал ей Виктор. – Ты же была во Фрайбурге. Зачем поехала в Чернигов?

– У тебя есть какая-то информация? – вместо ответа довольно сухо спросила она.

– Никакой.

– У меня, честно говоря, тоже. Одни догадки. Если тебе позвонит Лешка… Нет, сейчас неважно, я с этим потом разберусь.

«Значит, Алексея с ней нет», – понял он.

– Нужно… сделать одну штуку… – тем временем говорила Иванна, – если не будет другого выхода, конечно…

– Какую штуку? – включился Виктор.

– Нет слов, не телефонный разговор… – неопределенно произнесла она странным голосом. Или связь так искажает интонацию, или она действительно немного не в себе? – В общем, мы попробуем сделать это.

– Мы? – удивился Виктор. – Кто такие «мы»?

– Если что-то узнаешь, Витя, звони мне, – попросила Иванна. – Но если почувствуешь, что звонить опасно, – не звони. Придумай что-нибудь. Я тебя очень люблю.

Валера прикуривал третью сигарету от второй.

– Иванна тоже в Чернигове, – сказал ему Виктор.

– О Господи, неясны мне мотивы Твои… – вздохнул Валера. После чего неловко перекрестился.

«Как скоро мы сойдем с ума?» – думал Виктор, поднимаясь к себе в кабинет.

Мимо него прошел Валик, потом резко затормозил и сообщил скороговоркой:

– Я был в приемной, ходил за почтой. Министр вернулся, но говорить не может. Пьяный в дрова, закрылся у себя.

– Он же не пьет? – изумился Виктор.

– Отныне тезис является ложным, – усмехнулся Валик, которому Иванна в свое время прочла пятнадцатиминутную лекцию о структуре силлогизма.

«Нужно сделать одну штуку…» – вспомнил Виктор слова Иванны.

Очень странно она это сказала. Но, непонятно почему, у Виктора вдруг появилось слабое, почти нежизнеспособное чувство надежды.

* * *

Давор пытался понять, что именно ему нужно сказать, объявляя фестиваль открытым. Обстановка была еще та. На площади и вокруг нее собрался, наверное, весь город. Народ выглядел издерганным ожиданием и неизвестностью, и людское скопление напоминало рабочую забастовку или самое начало гражданской панихиды. Давор понимал, что ему придется быть не столько директором, сколько режиссером, – с администрированием и программой прекрасно справятся Алан и Иванна, которая взялась ему помогать. Они же обеспечат непрерывность. Иванна к тому же встретилась с мэром, которого знала, – оказывается, познакомилась с ним на одной из конференций. Мэр был еще при памяти, хотя из-за невозможности установить хотя бы какой-то контакт с центральной властью переживал глубокую депрессию и к людям на площади в начале фестиваля выйти отказался. Действительно, что он мог им сказать? Зато пообещал полную поддержку и мобилизовал два местных телеканала на обеспечение света и звука. Алан решил, что запитываться электричеством нужно, как и на первом концерте, – от электрощитовой драмтеатра, но мэр распорядился на всякий случай привезти на площадь и разместить пока в здании театра несколько автономных генераторов. «Не волнуйтесь, – мрачно сказал он Иванне, – это еще цветочки-лютики. Пока мы при воде, при свете и при телефонной связи. И при хлебе с маслом. А завтра…»