поговорить, — и как ты вообще тут оказалась?
— Семен привел меня типа мириться с тобой. А я думаю, ну
что, посмотрю на всю эту хрень в последний раз, и гори оно огнем.
А Братск… У меня там богатый парень. Остановимся в санатории
«Братское взморье». Это закрытая зона. Ты с ним лучше не связы-
вайся. Он — авторитет местный. Беспредельщик. Дошло?
— Нет, не дошло, — уперся Сережа.
— Ты в падаванах, а он джедай, понятно?
— В ком я?
— Семен, объясни ему.
— Она сказала, что он джедай, а ты еще в падаванах, — объ-
яснил Семен,– и вообще не бегай за ней. Наскоком ее не возьмешь.
Измениться ты не способен, этот пункт мы исключаем. Значит, забудь.
— А меня хомяк укусил, — сказала Женя, демонстрируя публике
указательный палец.
— Это что, такое образное выражение? — Сережа совсем рас-
терялся. — Давай подую.
— Дуй, сколько хочешь и куда хочешь. Хотите историю рас-
скажу? В детстве у меня был хомяк, бегал по комнате по кругу, как
цирковая лошадь. Я любила лежать, подбрасывать его и ловить.
Однажды я его подбросила, он ударился об потолок и расплющил-
75
ся. Я поймала безжизненную тушку. Потом я слабыми детскими
ручонками выкопала могилу на даче, положила туда хомяка… Не, ну я вся щас в слезах. Сережка, хватит дуть, сейчас я тоже почитаю, думаете, вы одни умеете? А и у меня сердце есть. И душа, — зачем-
то добавила Женя.
Она встала и, как школьница, одернула юбочку. Женя трепетала
и читала еще задорнее, чем наш главный герой.
Сережа выразительно посмотрел на Галю. Музыка снова смолкла.
— «Любимому», — объявила Женя.
— Где ты сейчас, любимый,
Ты очень мне дорогой?
Вот пишу эти строки,
И образ твой передо мной.
Я помню твой профиль четкий,
Да разве тебе узнать,
Что гордой одной девчонке
Тебя суждено вспоминать?
И долго я не забуду
Тепло твоих синих глаз,
Улыбку твою, твои губы
Припомнятся мне не раз.
А если когда-нибудь встречу
Я счастье свое,
То самым прекрасным на свете
Останется имя твое!
…И вот тут Женя с чувством превосходства посмотрела на
Сережу и, резко взмахнув сумочкой, вышла. Галя включила музыку.
Ей стишок понравился.
76
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
— Серж!
Сережа приподнял голову, толком не понимая, кто его зовет.
— Серж, — продолжал призывать Дзержинский. Он снова
ударился в поиски.
— Ну чего тебе?
— Ты не знаешь, где Пыжиков?
— Откуда я знаю, где Пыжиков. Ты с ним шел, ты его и ищи.
— Ага, — задумался Дзержинский, — но ведь скоро ночь. Тебе
не страшно по ночам ходить?
— Когда напьюсь, не страшно.
— Ты знаешь, что я тебе скажу? У нас в мусоропроводе кто-то
живет.
— С чего ты взял?
— Когда я прохожу, оно начинает скрестись. В мусоропроводе, прикинь.
— Дзержинский, помолчи, — сказал Семен. — Видишь, чело-
веку плохо, ему неинтересно, кто живет в твоем мусоропроводе и
куда провалился Пыжиков.
Дзержинский не выдержал муки потери и куда-то убежал.
Тут же подсели две девушки в джинсах с разрезами, одна обмо-
танная широким ремнем, одинаково коротко стриженые и обесцве-
ченные, с сигаретами в зубах. Отличало их, кроме размера ремня, только то, как одна долго прикуривала «Белую Яву» от «Красной
Явы» подруги — чуть нервничая, со значением прикрыв глаза под
черным тяжелым макияжем. Сережа не обратил на них внимания, а Семен мгновенно завел светский разговор. Речь как всегда зашла
о музыке. Обе долго что-то объясняли — на крике — про «Тату» и
«Ночных снайперов».
Потом, когда Сережа пошел в туалет, оказалось, что Дзержин-
ский продолжал с фамильным упрямством разыскивать Пыжикова
по унитазам. А выходя, случайно увидел, как девочки из-за их
с Семеном столика танцуют вдвоем и целуются (Галя включила
цветомузыку). Одна выделывала энергичные движения тазом, как
будто у нее там спереди действительно что-то было.
77
— Бедные лишенки, — задумался Сережа, — нелегко им, на-
верное, приходится без мужской ласки, вот и упражняются.
Набросив пальто, он вышел в темную ночь без звезд, где шата-
лись и переговаривались многочисленные пары.
— Она либо ноет, либо хамит, любительница экстрима. Уже два
ребра мне сломала со своим экстримом. Говорит: «Зато ты теперь
ни с кем сможешь».
С другой стороны:
— Да неправильный он какой-то!
— А чего неправильный? Высокий, волосы русые!
— А знаешь, какие они прилипучие! Он даже колбасу непра-
вильно режет.
Все о чем-то разговаривали, а Сережа вдруг понял, что много
говорить — не нужно. Женщины все равно ничего не понимают, или видят в словах какой-то подтекст, или всё понимают, но в со-
вершенно обратном смысле.
ДУЭЛЬ ПОД СОЛНЦЕМ
Сережа поднял трубку. Было около одиннадцати.
— Пьешь, наверное? — спросил Семен.
— Я всегда могу остановиться, — гордо ответил Сережа. — И во-
обще, как я могу пить, когда я сплю, а ты меня разбудил?
Тут он случайно подошел к окну и снова увидел Женю, пересекав-
шую двор. Разумеется, это была не она, ее призрак, но он-то видел ее.
Он смотрел на нее из окна, узнал ее блузку, ее вьющиеся волосы, ее походку и фигуру, хотя другая половина его существа говорила:
«Этого не может быть, она же должна быть в Братске, в санатории
«Братское взморье».
— Ты знаешь, — сказал Семен. — Я тебе завидую. Ты умеешь
любить то, что ничего из себя не представляет. А мне вот не инте-
ресны молодые женщины — они пустышки. Только возраст учит
