Becoming. Моя история - [85]

Но барабан уже бил, и его было невозможно остановить. Поздними вечерами Барак писал в блокнотах то, что потом станет «Дерзостью надежды», – размышления о его убеждениях и его видении страны. Он говорил мне, что действительно рад быть на этом месте, постепенно наращивать влияние и терпеливо ждать своей очереди выступить в совещательной какофонии Сената. Но затем разразилась буря.

Ураган «Катрина» обрушился на побережье Мексиканского залива Соединенных Штатов в конце августа 2005 года, разрушив дамбы в Новом Орлеане, затопив низменности, выбросив людей – в основном чернокожих – на крыши разрушенных домов. Его последствия оказались ужасающими: СМИ сообщали о больницах без резервного питания, отчаявшихся семьях, собранных в «Супердоме»[117], работниках экстренных служб, парализованных отсутствием снабжения. В конце концов погибло около тысячи восьмисот человек и более полумиллиона были вынуждены покинуть свои дома.

Трагедия усугубилась неумелыми действиями федерального правительства. Это была тяжелая ситуация, демонстрирующая существующее неравенство и незащищенность афроамериканцев и малоимущих всех рас.

Где было искать надежду?

Я смотрела выпуски новостей о «Катрине» с болью где-то в области живота, зная, что, если бы эта катастрофа разразилась в Чикаго, многих моих теть и дядь, кузенов и соседей постигла бы та же участь. Реакция Барака была не менее эмоциональной. Через неделю после урагана он полетел в Хьюстон, чтобы присоединиться к бывшему президенту Джорджу Бушу-старшему, Биллу и Хиллари Клинтон, его коллеге в Сенате. Они приехали к десяткам тысяч эвакуированных из Нового Орлеана, искавших убежище в «Астродоме»[118]. Этот опыт разжег в Бараке кое-что новое: ноющее чувство, что его усилий все еще недостаточно.

К этой мысли я вернулась через год или около того, когда барабанный бой усилился, а давление на нас обоих стало невыносимым. Мы занимались своими обычными делами, но вопрос о том, будет ли Барак баллотироваться в президенты, постоянно электризовал воздух вокруг нас. Сможет ли он? Будет ли он? Должен ли? Летом 2006 года респонденты, заполнявшие открытые анкеты, называли его кандидатом в президенты, хотя Хиллари Клинтон стояла определенно на первом месте. Однако к осени рейтинг Барака начал расти частично благодаря публикации «Дерзости надежды» и множеству дополнительных информационных возможностей, появившихся в результате книжного тура. Рейтинги, по опросам, внезапно сравнялись или опередили рейтинги Эла Гора и Джона Керри, двух предыдущих кандидатов от демократов, что свидетельствовало о высоком потенциале. Я знала, Барак беседовал с друзьями, советниками и потенциальными спонсорами, давая понять, что рассматривает возможность баллотироваться. Но был один разговор, которого он избегал. Разговор со мной.

Барак, конечно, знал, что я чувствую. Мы постоянно говорили об этом, но не напрямую, а косвенно, будто обсуждая другое. Мы жили с ожиданиями других людей так долго, что они стали частью почти каждого нашего разговора. Неисчерпаемые возможности Барака сопровождали нас повсюду: когда он сидел с семьей за обеденным столом, ездил в школу с девочками или на работу со мной. Они были с нами, даже когда мы этого не хотели, добавляя нашей жизни странный оттенок. С моей точки зрения, мой муж уже и так многого добился. Если он и собирался подумать о том, чтобы баллотироваться в президенты, я надеялась, что он подойдет к этому вопросу разумно: станет медленно готовиться и ждать своего часа в Сенате, пока девочки не вырастут, – хотя бы до 2016 года.

С момента нашего знакомства мне казалось, будто Барак смотрит далеко за горизонт, по-своему представляя идеальный мир. А я хотела, чтобы муж хотя бы раз довольствовался тем, что имеет. Я не понимала, как он может смотреть на Сашу и Малию, пяти и восьми лет, с их косичками и постоянным смехом, и хотеть иного. Иногда мне было больно об этом думать.

Мы будто качались на качелях: мистер с одной стороны, миссис с другой. Теперь наша семья поселилась в хорошем кирпичном доме в георгианском стиле на тихой улице в районе Кенвуд, с широким крыльцом и высокими деревьями во дворе – именно на такие дома мы с Крейгом любили глазеть во время воскресных поездок на «Бьюике» моего отца.

Я часто думала об отце, о том, сколько он нам дал. Мне отчаянно хотелось, чтобы он был жив и увидел, как у нас все сложилось. Крейг стал очень счастлив, когда наконец оставил карьеру в инвестиционном банке и вернулся к своей первой любви – баскетболу. После нескольких лет работы ассистентом в Северо-Западном университете он стал главным тренером в Университете Брауна на Род-Айленде и женился на Келли Маккрам, красивой, практичной девушке с Восточного побережья, декане колледжа. Двое его детей выросли высокими и уверенными в себе – яркий показатель того, чего может достичь следующее поколение.

Я была женой сенатора, но, что гораздо важнее, я строила свою карьеру. Весной меня повысили до вице-президента Медицинского центра Чикагского университета. Последние два года я руководила развитием программы здравоохранения Саутсайда под названием South Side Healthcare Collaborative. Программа уже связала более полутора тысяч пациентов, обратившихся в наше отделение скорой помощи, с медицинскими учреждениями, которые регулярно оказывали им необходимую помощь вне зависимости от финансовых возможностей пациентов.