Беатрис располагает - [13]

— Мамочка…

— Я сто лет мамочка! — вскричала женщина, выходя из себя, — скоро доживу до седых волос, но никогда не позволяла себе такого! Ну и дерьмо! Молодая, незамужняя девушка, а ведет себя как… как… Ладно, — она махнула рукой, останавливая себя, — итак, кто виноват в твоей беременности?

— Я…

— Мне нужно его имя, а не твои оправдания. На сегодня я их уже наслушалась.

— Я… я не знаю, — и Кэт опять зарыдала.

Беатрис вытаращила глаза.

— Что значит, не знаешь? Ты не знаешь, как его зовут? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Я не знаю… не знаю, кто из них, — прошептала Кэт, глотая слезы.

В комнате воцарилось молчание. Беатрис смотрела на дочь глазами, полными ужаса и просто лишилась дара речи. Наконец, она немного пришла в себя и произнесла:

— Их было много?

— Ну…

— Да, замечательно. Посмотрите, какая у меня дочка! Загляденье просто! — рявкнула Беатрис, — дура, каких поискать! Ведь должны быть у тебя мозги, в конце концов! Хоть немного! Что-то я их не наблюдаю.

Кэт сжалась в комочек, обхватив себя руками. Ярость матери пугала ее, но она все же понимала, что все обвинения в ее адрес вполне заслуженны.

— Черт, мне просто убить тебя хочется, — продолжала психовать женщина, — эта идиотка вообще ни о чем не думает, кроме своих идиотских желаний! Даже о собственной репутации, тупица! У тебя что на плечах, чайник? Или кастрюля? Хоть какая-то польза была бы от твоей тупой башки! Взяла все и испортила своими собственными руками! То есть, прошу прощения, это были совсем не руки. Тьфу ты! — в сердцах закончила Беатрис, пнув ногой стоящий рядом стол, — нет, ну надо же!

— Мамочка! — повернулась к ней Кэт, — пожалуйста прости меня!

— И что? Что толку, спрашиваю? Ты думаешь, ты мне жизнь испортила? Ты себе ее испоганила, себе, понимаешь? Просить прощения у меня не нужно. Бесполезно, ничего уже не изменить. Ладно, хватит реветь. Успокойся. Нужно искать выход из положения.

— Какой? — тихо спросила Кэт.

— Не знаю! Тут думать надо. К тебе не относится, ты не умеешь. Да, милые детки, подрастая, преподносят тебе замечательные сюрпризы на блюдечке. Нате, ешьте, не подавитесь. И что теперь скажут наши родственники?

— Не говори им, пожалуйста! — взмолилась девушка.

— Конечно, я никому не скажу, но что толку! Раз это уже известно всему двору, то никакой тайной не является. Все, кому не лень, поливают тебя грязью. Это они любят. Только и ждут, когда кто-нибудь споткнется.

— Все, я погибла, — прошептала Кэт.

— До тебя только сейчас дошло? — язвительно поинтересовалась мать, — браво.

Она снова замолчала, сдвину брови и что-то обдумывая. Кэт следила за ней, вытирая слезы платком.

— Начнем, пожалуй, — заговорила Беатрис, — назови мне тех, с кем ты спала.

Кэт вздрогнула.

— Что?

— Ты глухая? Или тебя слово напугало? Господи, какая нежная, сил нет! Надо же, слово ей не понравилось! Тогда может пояснишь, что именно ты с ними делала? Как это называется, на твой вкус?

— Не надо, мама. Я скажу. Это Кристофер, Алекс, Майкл…

— Стоп, — остановила ее Беатрис, — я их не знаю. И не хотела бы знать, если быть точной. Но выбирать не приходится. Так что, называй их полные имена.

— Да, хорошо. Кристофер Стэнфорд, Александр Нортон, Майкл Даверстайн, Джордж Хэвишем, Уильям Норрис…

У Беатрис отвисла челюсть. Она поспешно взяла себя в руки и глядя на дочь огромными глазами, спросила:

— Есть еще?

— Только двое, — ответила девушка, опустив голову.

— Да ты что? Всего-то? — переспросила мать, сдерживая злость, — еще парочка к тем пяти, замечательно! И это за три паршивых месяца! У меня волосы дыбом встают! Ты что, хотела весь двор удовлетворить?

Кэт издала тяжелый вздох, считая, что это уже слишком, но не решаясь вмешаться.

— Ну, я представляю, что о тебе говорят, — заключила Беатрис.

В комнате вновь воцарилось тяжелое молчание. Такое, что было слышно, как за окном ветер шевелит листвой деревьев. Женщина смотрела прямо перед собой, не в силах ничего сказать. Да и что здесь можно было сказать!

Наконец, она вздохнула и спросила:

— Кто там остался?

— Фрэнсис Уэдли и герцог Глостер, — почти горделиво ответила Кэт.

— По-твоему, это именно то, чем следует гордиться? — фыркнула Беатрис, — чем это ты, интересно, гордишься, золотая моя? Надо же, ей удалось затащить в постель герцога Глостера! Да он сам тянет в кровать все, что шевелится, так что гордиться здесь совершенно нечем.

— Мама, как ты можешь! Какая гадость! — воскликнула Кэт, не выдержав.

— Гадость, в самом деле, гадость, — усмехнулась та, — жуткая гадость. А я ведь только назвала своими именами то, что ты сделала. И не говори мне, что это тебя смутило. Лучше подумай о том, как выбраться из этой ситуации.

— Я не знаю, — девушка пожала плечами.

— Разумеется, ты не знаешь. Вот этого как раз ты не знаешь. А я и не удивлена. Ты думаешь совсем не тем местом, которым следует думать.

— Мамочка, перестань, я уже достаточно наказана за свое поведение, — взмолилась Кэт.

— А вот в этом ты ошибаешься. Это только начало. Что ты, интересно, думала делать, когда у тебя начнет расти живот? Об этом ты не задумывалась?

Дочь опустила глаза и осмотрела свой живот, где еще не было никаких подобных признаков.