Базельский мир - [33]

Мы покатили обратно. Стремительно стемнело, небо было ясное, и над Юрской долиной высыпали звезды.

— Там, — Комин кивнул на звездное небо, — все сгодятся, и белые, и черные, и желтые. Общее дело для всего человечества — лучшее решение национального вопроса. Вот увидишь, я сумею убедить в этом Аммана. Он даже китайцев полюбит. Полюбит, полюбит, никуда не денется. Большевики хотели отменить национальности, это ошибка! Национальности должны сохраниться, просто у каждой будет своя зона ответственности.

— Лещенко мне что-то такое говорил, — я покосился на Комина. Лещенко я упомянул намеренно, чтобы дать понять, что я с ним в контакте. — Ему понравилось, что ты собираешься назначить русских передовым отрядом космической колонизации.

— Что значит «назначить»! — Комин, кажется, не понял моего намека. — Я никого назначать не собираюсь. Кто я такой? Все будет решаться сообща, на высшем уровне. Появится международный орган, типа ООН. Всемирная лига колонизации космоса. Как тебе название?

— Люди не умеют договариваться друг с другом, — сказал я. — Из-за ерунды десятилетиями воюют, а ты сразу Всемирную лигу захотел.

— Люди договариваться умеют, — сказал Комин. — Хочешь, давай проверим?

Не дожидаясь моего ответа, он свернул с трассы на заправочную станцию, где светился огнями небольшой павильон с магазином и кафе.

— Что ты затеял? — насторожился я.

— Я покажу тебе, как надо договариваться с людьми.

— Не надо! Пожалуйста! Я тебе верю! — взмолился я. Выходить из машины не хотелось. Этот павильон при заправке на пустынной дороге в горах выглядел не особо гостеприимно.

— Нет, я вижу, что ты мне не веришь! — настаивал Комин. — Все верят, а ты, мой друг, — нет. Я это вижу, — повторил Комин. — Не бойся, это не страшно. И потом, нам нужно взбодриться, выпить кофе, мне надоело смотреть на твою сонную физиономию.

Внутри за кассой стоял тип несвежего вида, в витрине рядом с кофейным автоматом томилась такая же несвежая выпечка. За пластиковым столиком расположилась компания из трех человек, еще один столик был свободен. Едва мы вошли, разговор за столиком прервался, и вся троица принялась нас разглядывать. Видно, поздние посетители в этом заведении были редкостью. Комин бодро пожелал всем доброго вечера, за что удостоился едва заметного кивка кассира.

— Кофе? — Комин указал на автомат. Кассир безразлично пожал плечами — мол, делайте, что хотите.

Пока из автомата тонкой струйкой вытекал кофе, невкусный даже на вид, за нашими спинами возобновился разговор. Можно было догадаться, что говорят о нас, кто мы такие и откуда свалились.

— Что за язык? — спросил меня Комин, прислушиваясь.

— Какой-то из балканских, — негромко предположил я.

Мы купили по круаcсану, лишь для того, чтобы не оставлять кассира без выручки, и уселись за столик. Комин сделал глоток и довольно крякнул. Он излучал приветливость и щенячью жизнерадостность, как турист из Огайо. Я сел лицом к выходу и мог наблюдать все, что происходило в павильоне, в отражении на стекле. Троица была одета в черные кожаные куртки, золотые цепи на шеях, перстни на пальцах — балканский гангстерский шик. Самое разумное было поскорее уносить отсюда ноги. Вместо этого Комин повернулся к соседнему столику и произнес с идиотской улыбкой:

— Извините, вы говорите по-английски?

«Гангстеры» прервали беседу, но не торопились отвечать. Сначала они посмотрели на Комина, потом на меня, потом с усмешками, которые вызвали у меня нехорошие предчувствия, переглянулись.

— Немного, — произнес один из них, самый старший, с красивой сединой во вьющихся смоляных волосах.

— Прекрасно! — обрадовался Комин. — Мы с другом первый раз в этих краях. Очень красиво! Скажите, этой зимой здесь вообще не было снега?

Седой отрицательно качнул головой.

— Кстати, я — Александр, а он — Владимир, — представил нас Комин.

— Владимир? — переспросил седой, глядя на меня. — Русские? — он сказал это по-русски.

— Мы — русские! И вы по-русски говорите?! Здорово! Вы ведь из Югославии? — блеснул проницательностью Комин. — Русские и югославы — братья.

Седой заметно помрачнел, переглянулся со своими приятелями и произнес отчетливо:

— Мы из Косово.

— Так я и говорю! — не унимался Комин. — Косово — это же бывшая Югославия! — Я сильно пнул его под столом, он встрепенулся. — Разве нет? Да неважно, — легко переключился он. — Все люди — братья! Русские, американцы, сербы, хорваты…

При упоминании сербов седой хищно прищурил глаза и заиграл желваками. Мне стало нехорошо, в груди защемило, в висках застучало, я оценил расстояние от выхода до нашей машины и еще больше расстроился.

— Что тебе надо? — зловеще произнес седой.

— Ничего не надо! — Комин невинно улыбнулся и развел руками. — Просто пьем кофе, разговариваем. Small talk, как говорят англичане.

Я толкнул Комина под столом и кивнул на выход. Он помотал головой в ответ — подожди!

— Понимаете, мы только что встречались с одним человеком, он хороший человек, но он поддерживает Народную партию. Вы ведь знаете Народную партию?

— Не понимаю по-русски, — седой опять переключился на английский.

— Окей, — Комин тоже перешел на английский. — Швейцарская Народная партия, ну, вы знаете… Они здорово перегибают палку. Черные овцы, белые овцы. Это глупо! Мы тоже эмигранты. Мой друг живет здесь уже… Сколько ты здесь живешь? — обратился он ко мне.