Базельский мир - [19]

— Допустим, — согласился я. — Но разве это собственное время каждого человека как-то можно измерить?

— Представь себе, можно! — воскликнул Даниэль. Он откинулся на спинку стула и произнес: — Ах, мой дорогой Владимир… — В наших беседах за такими высокопарными обращениями обычно следовали лирические отступления, я тоже устроился поудобнее.

— Я наблюдаю за миром глазами механика, — начал Шапиро. — И за людьми я тоже наблюдаю глазами механика. Я давно уже заметил одну вещь: каждый человек имеет свою индивидуальную манеру движений. Это как походка, она у каждого своя, но походка — лишь часть того, что я называю «кинетическим портретом» человека. Каждому человеку присуща своя, особенная манера движений — головой или руками, или бедрами, если мы говорим о женщинах, хотя о женщинах мы сейчас не говорим. А теперь самое интересное! «Кинетический портрет» человека, который живет в гармонии с собой и с окружающим миром, отличается от «кинетического портрета» человека с проблемами. Попросту говоря, счастливые люди совершают меньше резких движений. Они могут двигаться быстро или медленно, но в целом, гораздо плавней, чем люди, которые с собой не в ладу. Объяснений этому факту можно придумать сколько угодно, возможно, когда-нибудь у ученых дойдут руки, чтобы доказать это научно. Меня сейчас научные доказательства не интересуют, я просто привык верить своему глазу. Ты, Владимир, не замечал ничего подобного?

— Признаться, нет. Нужно будет присмотреться.

— Теперь о часах, — продолжил Шапиро. — Их механизм подзаводится автоматически. Это значит, когда владелец часов двигает рукой, сектор подзавода внутри механизма тоже движется и передает энергию на пружину балансового колеса. Так устроено большинство часов с автоподзаводом. Но «Роже де Барбюс Оупен Харт» устроен немного по-другому. — Шапиро сделал многозначительную паузу. — Я изобрел и изготовил специальный отсекатель резких движений. Благодаря ему, резкие движения не учитываются при заводе пружины, то есть как только человек начинает резкое движение, сектор автоподзавода стопорится, завод не увеличивается. Понимаешь, Владимир? Двигаясь резко, негармонично, эти часы невозможно завести, они остановятся! Индикатор запаса хода, это маленькое окошко «открытого сердца», как бы сигнализирует владельцу: эй! Посмотри, что-то не так! Что-то не так с твоим временем, с твоей жизнью! Твое сердце закрывается! Оно должно быть открытым! «Открытое Сердце» — какое название! Жаль, что не я его придумал!

— Но ты дал ему новый смысл! Очень красивый концепт. Я должен написать о них в своем блоге.

— Нет, нет! — замотал головой Даниэль. — Еще рано. Технически часы готовы на сто процентов, но они должны отлежаться. Я медитирую над ними и еще не получил ответа, готовы ли они на самом деле. Это самое начало пути, Владимир. Я мечтаю сделать часы, которые будут изменяться вместе с владельцем — созревать, стареть, умирать.

— Умирающие часы? Я всегда считал, что часы — это как бы символ бесконечности времени…

— Кто тебе сказал, что время бесконечно?! — фыркнул Шапиро. — Все имеет конец и начало! У Вселенной было начало. Значит, будет и конец! У времени тоже есть начало и есть конец. Нужно найти способ измерять не просто время, а Оставшееся Время! Оставшееся время! — повторил Даниэль, тряхнув лупой на лбу, которая грозно сверкнула в луче настольной лампы. — Часы Апокалипсиса!

«Перетрудился, бедняга! — подумал я, глядя на всклокоченные волосы Шапиро. — Отдохнуть бы ему».

— У меня есть кое-какие идеи, я экспериментирую с разными материалами. Главная проблема — деньги! — вздохнул Даниэль. Он никогда не рассказывал мне о своих финансовых проблемах, но я догадывался о том, что они были.

Когда мы только познакомились, у него в ателье работало двое часовых мастеров, потом остался один. Полгода назад Даниэль вынужден был расстаться и с ним. Теперь он работал в одиночку — сам собирал свои часы и ремонтировал чужие. Причем, если раньше он говорил, что ремонт часов для него разминка, способ развеяться от творческих мук, то теперь было понятно, что это важный источник дохода, может даже и основной. Очень непросто выживать маленькой часовой марке в царстве глобальных корпораций. А тут еще БазельУорлд каждый год отнимал у Даниэля огромные деньги. Но он крепился, сутки напролет просиживал в своей мастерской, со всех сторон обложенный деталями часов, пакетиками с золотой стружкой и искусственными бриллиантами.

Мы проговорили почти до полуночи. Даниэль, кажется, совсем не торопился домой, а мне хотелось выспаться после тяжелого дня. Я решительно поднялся со стула, поблагодарил за кофе и интересную беседу.

— Одну минутку! — неугомонный Даниэль снова исчез в маленькой комнатке и появился с еще одними часами в руках.

— Это тестовая модель «оупен харт». Не такая красивая, как выставочная, но механизм совершенно аналогичен. — Часы были в сером стальном корпусе и с белым циферблатом без гравировки. — Мой дорогой Владимир, я хочу попросить тебя об одной услуге.

— Конечно, Даниэль, все, чем могу…

— Не мог бы ты поносить эти часы какое-то время? Пусть это будет что-то вроде ходовых испытаний. Пока их носил только я и один мой друг. Но мы оба старики, открыты наши сердца или закрыты, это мало кому интересно. А вот молодой человек, здоровый, активный, такой, как ты, это совсем другое дело…