Байки офицерского кафе - [18]

Чтобы стравить пар, я подошел к Простой и предложил пройти к ней на квартиру и посвятить некоторое время второй части вакхических игр, поскольку с Бахусом мы уже разобрались. Но тут Наталья заартачилась, ссылаясь на верность неверному Борису.

Мои доводы, что Суслов нас не осудит, ни к чему не привели.

— Что ж, — сказал я, — думаю, придет время, и ты поймешь всю глубину своей неправоты.

На том и расстались, поскольку связисты полезли в драку, и пришлось их бить сначала по частям, а потом уже и всех вместе. Поле битвы осталось за нами, и мы на правах завоевателей воспользовались всеми благами победы.

С Наташкой поддерживали приятельские отношения. Спустя какое-то время Боб, и раныпе-то никогда не хранивший верности, и вовсе оставил ее.

Через месяц вся наша рота, за исключением нашего взвода, уехала в лагерь на пару недель. Контроля за нами было меньше, и мы пользовались внезапно свалившейся на голову свободой. Не успел я зайти в роту, вернувшись из самоволки, где сказочно провел время, дневальный сообщил заговорщически:

— Козлевич, к тебе опять какая-то телка. Уже час на КПП дожидается.

— Блин, кого это принесло? — вслух подумал я.

Взводный на вечернюю поверку не пришел, поэтому я поспешил на КПП. Это была Простая. Вид ее был серьезен и озабочен.

— Что-то случилось? — поинтересовался я.

— Да! Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

— Понятно, — сказал я, а про себя подумал: «Сейчас начнет просить, чтобы Боря вернулся».

Но Простая, поежившись, хоть и была одета в шубу в апреле, предложила пройти в подъезд соседнего дома. Я не стал возражать. Усевшись на подоконник, Простая взяла меня за руку:

— Видишь ли, Сергей, с Борей мы расстались.

Я кивнул, поскольку предполагал этот разговор. Простая подвинулась ближе.

— Видишь ли? — и стала мять мою руку. — Бывают такие моменты, когда мне нестерпимо хочется мужчину.

— Что ж, я тебя понимаю, — сказал я. — У самого бывают моменты, когда хочется женщину. Ничего неестественного в этом желании нет, — успокоил я ее.

На самом деле я уже догадался о цели ее прихода. Она расстегнула шубу. Под ней было какое-то умопомрачительное белье.

— Вот и сейчас именно такой момент, — жарко прошептала Простая.

Конечно, можно было пойти озабоченной даме навстречу и удовлетворить ее похоть. Тем более, сил не растраченных хватило бы еще на женщин призывного возраста, как минимум, одного спального района города Рязани. Но вспомнилось то самое 8 марта, и во мне проснулось хулиганское чувство.

— Так ты что, мужика что ли хочешь? — «искренне» изумился я.

— Да! Да! — возбужденно зашептала Простая и обвила меня своими длинными ногами.

— Блин! Так бы сразу и сказала! Ты что, раньше придти не могла что ли?

— Я пришла, но тебя же не было, — стала оправдываться Простая, снова прижимаясь разгоряченным лоном ко мне.

— Ну знаешь, где же я тебе сейчас в первом часу ночи мужика найду? — спросил я и, расплетя вокруг себя ее ноги, запахнул шубу.

До выпуска из училища у меня не было злее врага.

Очевидное-невероятное

Расскажу о «партизанах». И смешно, и горько смотреть на взрослых мужиков, которых призывают на месяц, а то и больше, чтобы они «учились военному делу настоящим образом». То, что протекало это все «из-под палки», говорить не стоит. А какая учеба может быть, если учиться люди не желают?

Прозвище «партизанами» этих волосатых и бородатых мужиков, обряженных в военную форму, как нельзя лучше отражало как внешнюю, так и внутреннюю сторону явления. Особые проблемы возникали в спецназе, когда в конце военных сборов «приписни-кам» необходимо было совершать прыжки с парашютом. Очень многие отказывались.

Незадолго до нашей войсковой стажировки на третьем курсе в Кировоградской бригаде проходили сборы «партизан». Поэтому событие, о котором я хочу рассказать, было живо в «памяти народной» и, прибыв на «стаж», мы слышали эту, почти невероятную, историю.

Среди призванных на сборы «партизан» был мужичок, который на будущий год должен был достичь возраста, при котором люди на военную службу ни в мирное, ни в военное время не призываются. Зачем его загнали на сборы в бригаду специального назначения, одному Богу известно. Скорее всего, не хватало людей нужной возрастной категории, и его «забрили в солдаты». За солидный возраст все и даже офицеры, называли его по отчеству — «Васильич». Дядька был невысокого ростика, щупленький и очень физически слабый. На занятиях по физической подготовке его пытались заставить подтягиваться на перекладине. «Тушка засушенного Геракла» беспомощно болталась на турнике и, извиваясь, сучила ногами.

— Да подтягивайся ты, Васильич, — рычал на него старлей и поддергивал его вверх за штаны.

— Сгибай, мать твою, руки!

— Да я ж сгибаю! — извиваясь червем, жалобно говорил Васильич. Но руки оставались прямыми.

На утренней зарядке во время пробежки он безнадежно отставал: «Да куда ж мне служить? Сынки, у меня уж дети на будущий год в армию пойдут!».

Однако Васильич в силу своего крестьянского характера не «шланговал». Старался исполнять все, что мог, исправно. Поэтому и матчасть парашюта и укладку его он изучил. На предпрыжковой подготовке тоже научился выполнять команды руководителя. Болтаясь на стапеле, он исправно разворачивался по команде: «Земля набегает на вас справа!». Натягивал нужные стропы, когда ему сообщали о приближении к нему парашютиста слева или сзади.