Байки о «Скорой» - [12]

Горжусь высоким званьем чудака.

Марк Каганцов «Кошмарики»

За полночь, когда чуть утихает поток вызовов, собирается дежурный персонал «скорой помощи» на кухне за чашкой чая или в курилке и начинаются бесконечные рассказы про разные интересные и забавные случаи из практики, а их на «скорой» каждый день — хоть отбавляй, служба такая.

Дал дуба

Ситуация «медицинского футбола». Больной после длительного запоя. Его ни одна больница не хочет принимать, отфутболивают. А он уже и ходить сам не может, приходится бригаде «скорой» таскать его на носилках. Из горбольницы направляют в наркологию, те направляют его назад в горбольницу из-за тяжести состоянияния, тогда горбольница посылает его на консультацию к инфекционисту, поскольку у него были рвота и понос, мол, если они не примут, тогда вернете к нам, так уж и быть — возьмем. Бригада уже устала заносить и выносить больного.

Подъезжают к приемному покою инфекции. На улице мороз за 40. Врач идет в приемный покой договариваться с дежурным инфекционистом, чтоб тот посмотрел больного прямо в салоне машины, оставив фельдшера присматривать за больным, и, как кажется фельдшеру, долго не приходит.

Фельдшеру надоело ждать, он замерз. Фельдшер вваливается в приемный покой и заявляет: «Дуба дал!». У врача «скорой» опускаются руки: «Ну вот — докатали больного!».

Фельдшер, сообразив, что его не так поняли, спешит исправить положение: «Да нет, это не больной, это я дуба дал, околел — морозяка ведь! А больной — ничего, дышит пока!»

Языкатая

Не даром говорится: Язык мой — враг мой!

Работала у нас на «скорой» одна фельдшерица. По характеру веселая, шустрая, в работе спорая, в трудные вены прекрасно попадала, но себе на уме, а ум недалекий, строптивая, пререкаться любила и была, что называется — язык без костей, ляпнуть такое могла — хоть стой, хоть падай, уши вяли. Скажешь ей: «Сделайте то-то и то-то», а она в ответ: «А я считаю…» — приходилось с ней воевать.

Как-то были мы на вызове у одной невротички. Больная тревожная, спрашивает:

«А вдруг, вы уедете, а мне снова станет плохо, еще хуже?» Я настойчиво внушаю ей, что хуже ей стать не может, что все будет хорошо. Больная успокаивается. Это называется — рациональная психотерапия. И тут моя фельдшерица говорит: «А станет хуже, снова нас вызовите!»…

Но это еще цветочки.

Вызов к одинокой старушке, живущей на пятом этаже. У нее отек легких. Прошу фельдшерицу принести кислородный аппарат. Той не охота спускаться, потом снова подниматься, говорит: «Обойдемся и так!». Я настаиваю. Наконец, идет неохотно и долго не приходит. Я, пока она ходила, сам уже больную наколол, с отеком в основном справился. Бабушке легче. От кислорода она отказывается, не нравится ей запах резины от маски. Фельдшерице обидно, что же она зря, выходит, ходила? Она и говорит бабушке: «Дышите, дышите — мы всем умирающим кислород даем»…

Вызов к молодому мужчине. У него — инфаркт миокарда. Потрудились на славу: вывели больного из рефлекторного шока, обезболили, нормализовали гемодинамику, везем его на носилках в больницу. Тут моя фельдшерица и говорит больному: «Плохая болезнь — инфаркт. Старики еще как-то выкарабкиваются, а вашего возраста — все до одного помирают!»

Попадаем мы с ней как-то на вызов к одному известному в городе врачу. У того обширный инфаркт миокарда, осложненный нарушением ритма сердца. Больной категорически отказывается от госпитализации. Мне приходится долго его убеждать.

И тут моя фельдшерица заявляет: «Да что вы к нему пристали! Я бы на его месте тоже ни за что в больницу не поехала. Что ему там делать? Вы в медицине — без году неделя, а мы с ним уже не один десяток лет отработали, чай, побольше вашего понимаем!»…

В народе говорят: иная простота — хуже воровства!

Розыгрыш

На «скорой» всегда любили веселую шутку, анекдот, розыгрыш. Смех — способ психологической защиты. Когда каждый день видишь столько боли, страдания, беды, он просто необходим, чтобы не свихнуться.

Работал на «скорой» водителем замечательный парень — Толя Родионов. Мы с ним в одной бригаде больше 30 лет проработали душа в душу, а знакомы были еще с детства.

Была у Толи своя машина, а гараж — далеко и от дома, и от работы, поэтому он часто оставлял ее во дворе «скорой» под окнами. И придумали мы как-то, как его разыграть.

Если помните, советские пятаки были довольно крупных размеров. Оттиск пятака на хлебном мякише был точь в точь — гербовая печать. Вот прилепили мы на дверцы толиной машины куски мякиша, между ними протянули бечевку и опечатали пятаком.

Приходит Родионов на работу, глядит — машина его опечататана. Пришел спрашивать, не знает ли кто — в чем дело. Ему рассказывают, что приходил какой-то милиционер, выяснял, чья это машина, сказал, что это — безобразие, опечатал и велел, чтоб хозяин явился в ГАИ для объяснений.

Толик кипятится, кричит, что это беззаконие, а ломать печати с советскими гербами не решается. Все так ему сочувственно кивают, поддакивают, никто даже не улыбнется — у всех за плечами ни один розыгрыш, знают, как себя надо вести.

«Все, — кричит Родионов, — я поехал к прокурору!». Поехали в прокуратуру. Когда Толик поднялся на крыльцо, нервы у моего фельдшера сдали, и он крикнул: «Это розыгрыш!».