Байки кремлевского диггера - [62]

И началось… Последующие проекты были уже куда менее изящны. За один из них – публикацию в пролужковской газете Версия телефона и домашнего адреса старшего сына Волошина Ильи с подстрочным призывом к вкладчикам AVVA прийти и взять свои деньги, якобы украденные Волошиным, – дико хотелось прийти и надавать по морде, наоборот, коллегам из Версии. Я до сих пор убеждена, что именно подобными заказными ударами ниже пояса СМИ разбудили в Волошине зверя.

* * *

С конца июля отдельные бои без правил превратились уже в одно, сплошное, непрекращающееся кровавое месиво. Каждое воскресенье политически озабоченные граждане жалели, что у них – не два телевизора. Потому что смотреть надо было и рупор Гусинского (киселевские Итоги на НТВ), и рупор Березовского (Доренко на ОРТ). При мысли же, что весь этот взаимный поток нечистот придется еще и записывать на видео, а потом планомерно отсматривать, возникал просто физический приступ тошноты. В те выходные, когда я гостила за городом у Маши Слоним, мы выходили из положения просто: специально разделялись по разным комнатам – она на кухню, я – в гостиную, а потом, наоборот, – чтобы отсмотреть взаимные пятиминутки ненависти по обоим каналам. А потом, в перерывах между сюжетами, бежали друг к другу обмениваться впечатлениями.

– Ну как там Кисель?

– Занудство, как всегда. Он даже с сенсационными документами в руках мекает и бекает так, что всем уже скучно становится. А что Доренко?

– Огнево! Расчлененку давал! Жопу Примакова и ногу Лужкова… Весело!

* * *

Информационная война достигла апогея, когда НТВ прямо обвинило Волошина и ельцинскую дочь Татьяну в коррупции. Это было самым большим политическим (а вернее, – психологическим) просчетом Гусинского. Потому что ровно в ту секунду для кремлевского администратора виртуальная пропагандистская война вышла из политической плоскости и превратилась в отчаянную битву за собственное физическое выживание. А на фоне звучавших в тот момент угроз Лужкова расправиться с коррупционерами из ельцинского окружения после прихода к власти – глава кремлевской администрации стал еще и вожаком в борьбе всего клана именно за физическое, а не за политическое выживание.

Таким образом, стараниями своих врагов, Волошин превратился в раненого зверя, которого Лужков с Примаковым, при активной информационной поддержке НТВ, пытались выкурить из кремлевской берлоги.

И выкурили, блин, на собственную голову. Глава администрации Волошин собрал кремлевский пул на брифинг и объявил, что вопрос сейчас стоит так: либо мы сломаем Мост, либо Мост сломает государство Под государством, разумется, подразумевалась тогдашняя кремлевская команда. После этого счета Медиа-Моста и НТВ-плюс во Внешэкономбанке были немедленно арестованы.

В Кремле с прямой санкции Волошина был введен жесткий запрет для чиновников всех рангов на общение с журналистами из медиа-холдинга Гусинского. Последнего мостовского лазутчика Сергея Зверева с позором вышвырнули из Кремля.

Вслед за этим Волошин всерьез предложил коллегам даже перестать пускать в Кремль телекамеры НТВ, – чтобы оставить этот телеканал без картинки с официальных президентских мероприятий.

Из списков аккредитации на брифинги Волошина (как всегда, закрытые) всех мостовских журналистов тоже вычищали.

Ленка Дикун из Общей газеты, финансируемой Гусинским, звонила и жалобно умоляла:

– Ленка, скажи, что было на брифинге? Меня Егор (главный редактор Общей газеты Егор Яковлев – Е. Т.)просто убьет, если я ничего об этом не напишу!

И я, разумеется, рассказывала.

Ровно с тех пор в кремлевском пуле появился самый четкий индикатор, позволявший определять степень вменяемости журналиста: если ты, несмотря на войну кланов способен поделиться информацией со своим коллегой, которого лишили аккредитации, – значит, у тебя еще все в порядке с головой. Если нет – значит, пора лечиться. Или – менять профессию на кремлевского чиновника.

* * *

Со мной Волошин в тот момент вообще не вполне понимал, что делать. Вроде бы, по номиналу, я была – своя. То есть – из СМИ Березовского. С другой стороны, из-за того, что в своих статьях по отношению к обоим враждующим кланам я последовательно занимала непатриотичную позицию оба – хуже, да еще и позволяла себе информировать читателей обо всех известных мне теневых действиях Волошина против Моста, в какой-то момент я тоже попала под горячую руку. В начале сентября Стальевич собственноручно (как поспешила сообщить мне кремлевская пресс-служба) вычеркнул меня из списка на аккредитацию на свой закрытый брифинг.

Мой ответ был прост и эффективен: я в тот же день разузнала в подробностях, о чем он говорил на закрытой встрече (благо в тот момент здоровые на голову коллеги в кремлевском пуле все-таки оставались), и опубликовала все это на первой полосе Коммерсанта.

Причем если после предыдущих брифингов, на которые Волошин сам меня приглашал, я оказывалась повязана честным журналистским словом и могла использовать всю прозвучавшую там информацию только без ссылки на источник, то на этот раз я, напротив, ни в чем себе не отказывала. И под каждой воинственной цитатой поставила гордое имя кремлевского администратора.