Байки бывалого хирурга - [5]

– Вы когда, простите, последний раз своего дедушку видели? – Денисов отпустил ручку двери, ведущей в реанимацию и повернулся к собеседнице лицом.

– Ну-у, – замялась девушка, – не помню точно. Кажется, летом. Да, в конце августа мы приезжали к нему на дачу. У него тут дача рядом. На ней он и упал.

– Сейчас декабрь. Прошло четыре месяца, многое могло за это время измениться. К сожалению, атеросклероз ни кого не щадит, в том числе и головной мозг.

– Вы думаете, что он из-за атеросклероза стал таким неадекватным?

– Мне сложно судить, я все же хирург, а не психиатр. Иногда после серьезной травмы у пожилых людей возникают такие вот психозы: они до конца не осознают серьезность своего перелома и пытаются встать и уйти из больницы. И остановить их можно только специальными уколами и, простите, за банальность, путем обычного привязывания.

– Так, а почему вы ничего ему не укололи? – В голосе собеседницы вновь послышалась угрожающая нотка.

– А потому, милая девушка, что у нас здесь не психиатрическая клиника и специальных препаратов нам не выдают. Ему укололи обычное успокоительное, но, как видите, оно на него отчего-то слабо влияет.

– И что же теперь делать? Он так и будет привязан к кровати? А нельзя его сейчас в психиатрическую больницу перевести?

– Боюсь, что ничего не выйдет. Кто же его со свежим переломом, да еще шейки бедра, туда возьмет. Завтра вашего дедушку осмотрят травматологи, психиатр и уже коллегиально решат, что делать дальше.

– Но, может, можно как-то сегодня решить? – Девица загадочно посмотрела на Денисова.

– Поверьте, жизни его ничего не угрожает. А привязывание – это вынужденная мера. Как только он начнет отдавать отчет своим поступкам, мы его сразу же и отвяжем.

– Мы вам заплатим. – Девушка чуть прищурила глаза и улыбнулась.

– Так мило, – подумал Денисов, – только что посулили уволить, а теперь мзду предлагают. – И, подумав для приличия с полминуты, ответил, – мне денег не надо. Я зарплату получаю. Лучше сиделку наймите, коли водятся лишние деньги.

– Да знаю я, какая у вас зарплата, – продолжала наседать внучка, – небось едва концы с концами сводите?

– А это, пожалуй, уже вас не касается, – спокойно парировал ее колкость Денисов и, не прощаясь, скрылся за дверью с надписью «Реанимация».

– А вы все же подумайте, – донеслось ему в след, – я отсюда не уйду, пока вы что-то с дедушкой не решите!

Поздоровавшись с коллегами из реанимации, Денисов без предисловий упросил их забрать дедушку Валюшина к себе на отделение. «Очень уж душные родственники! Проще убрать деда с их глаз, а сюда вы их просто не пустите!» Не сразу, но реаниматологи согласились и то, на том условии, что Денисов заберет на отделение кого-то из своих пациентов. Он выбрал Любушкина. Третьи сутки после резекции желудка по поводу продолжающегося желудочно-кишечного кровотечения. Он же его и оперировал в четверг вечером. Любушкин стабилен, кровопотерю возместили. Чего не забрать?

Через сорок минут дедушку Валюшина бережно перевели в палату реанимации, где умело и более надежно прикрутил к функциональной кровати уже не мягкими простынями, а специальными брезентовыми ремнями. Здесь уж не забалуешь. А больному Любушкину уже поправляли подушку под его растрепанной головой в третьей палате хирургического отделения. Денисов с удивлением посмотрел на часы и отметил, что прошло всего два часа дежурства. А такое ощущение, что уже разгрузил без роздыха полвагона угля.

В отделении реанимации помимо девочки Наливкиной и дедушки Валюшина больных, зачисленных за хирургическим и травматологическим отделениями, пока не наблюдалось. «Еще не вечер», – с тоской подумал Денисов и, плохочитаемым почерком оставив свой след в истории болезни, поднялся на хирургию. Как раз вовремя.

– Доктор, доктор, что у вас с телефоном? – Обеспокоенная операционная медсестра Галина быстрыми шагами шла навстречу Денисову.

– Хм? Отключился. Видимо, случайно нажал не на ту кнопку, когда «фотографировал» славную внучку милого дедушки Валюшина. А что произошло? Вы еще не закончили перевязки?

– Почти закончила. Вот, Сливов остался, последний. У него рана на днях воспалилась после лапаротомии по поводу спаечной кишечной непроходимости. А он еще рано ходить начал. И теперь там как-то нехорошо стало. Посмотрите, пожалуйста, сами.

– Действительно, нехорошо, – опечаленно произнес Денисов, – эвентрация.

– Чего? – наморщил лоб Сливов, пропойного вида сухой мужичонка лет сорока. – Какая еще трация?

– У вас кишки вылезли наружу. Нужно срочно брать в операционную и ликвидировать прорыв, – безрадостно сообщил Денисов.

– Как это вылезли? – приподнял голову лежащий на перевязочном столе Сливов, силясь разглядеть тусклые розоватые петли кишечника, проклюнувшиеся в срединную рану.

– А вот так, вылезли, и все тут! Доходился вот курить! – зло бросила медсестра, с ненавистью посмотрев на хлюпающего носом больного. – Сколько раз тебе говорили, чтоб без бандажа даже с кровати не вставал.

– Да нет у меня бандажа! Нет! Не принесли!

– Я же тебе простыню приспособила, в прошлый раз подвязала! Куда ты ее дел?!

– Ладно, чего уже спорить, – ровным голосом перебил их хирург, – сейчас уже нужно лечить то, что имеем. Когда вы заметили, что у вас кишки вылезли?