Байбаков - [75]

Под впечатлением от происшедшего Райкин написал письмо Брежневу… А вскоре Леонид Ильич позвонил Байбакову: «Николай, что это за бабка, Джуна? Ты что, лечился у нее? Что она хочет?» И Николай Константинович подробно рассказал о Джуне — о том, что никакая это не бабка, а молодая женщина, обладающая феноменальными способностями, и что он может прислать целую папку отзывов от пациентов. «Ничего посылать не нужно, а лучше скажи, что требуется для нормальной работы Джуны?» — заключил генеральный секретарь. Так у Джуны появилась московская прописка и была запущена программа изучения ее необычных способностей…

«В госплановской поликлинике, — рассказывает Джуна, — мы провели эксперименты: я лечила разные заболевания, были зафиксированы хорошие результаты. Тогда Николай Константинович стал интересоваться: что нужно делать дальше? Я предложила специальными приборами замерить излучение, которое идет от рук во время сеансов, а потом создать аналогичные аппараты». Как вспоминает Джуна, Байбаков был потрясен и ухватился за эту идею всей душой. Началась работа, которая впоследствии привела к созданию специальных приборов, так называемых биокорректоров «Джуна-1», «Джуна-2», «Джуна-3»…

Кстати, действие такого аппарата нам продемонстрировали, когда мы дожидались окончания приема у Джуны. Это небольшая металлическая конструкция. Садишься как бы между двух пластин, на панели управления устанавливается режим, и минут 40 идет приятное тепло в область грудной клетки и спины. Во время беседы мы поинтересовались, а пробовал ли на себе Николай Константинович работу этих приборов. Ответ нас не удивил: конечно же да!

А если серьезно, Джуна рассказывала нам о Николае Константиновиче с большой любовью. Во время нашего интервью она называла его отцом. Это было так искренне и трогательно, что невольно подумалось, а ведь и впрямь Джуна была ему как дочь — такое большое влияние оказал он на ее жизнь. Даже в том, что Джуна считает себя не столько целительницей, сколько ученым — даже в этом чувствуется рука Николая Константиновича… А про своего отца Байбакова она говорит так: «Это достойный человек. Великий человек. Умопомрачительный человек!»

И напоследок еще одна деталь. Когда мы работали над книгой, внучка Николая Константиновича Маша допустила нас в святая святых — домашний кабинет нашего героя. Здесь все осталось так, как было при нем. Письменный стол, библиотека… а на стене очень необычная картина — красавица на фоне какого-то фантастического пейзажа. «Что это?» — поинтересовались мы у хранительницы семейных традиций. Маша ответила, что это подарок Джуны, которая помимо всего прочего еще и удивительный художник, и поэт. Картина называется «Мать-природа».

Обязан помогать

«Когда ты наделен государственным доверием, — говорил Николай Константинович Байбаков, — то просто обязан оказывать личную поддержку тем, кто в этом нуждается». И это были не просто слова… О том, скольким людям помог Николай Константинович, ходят легенды. Так сложилось, что в моей семье об этом знают не понаслышке. Я просто не могу не рассказать эту историю.

Мой дед Семен Исаакович Гинзбург много лет проработал в нефтяной и газовой промышленности. В отрасль он пришел случайно. Будучи молодым парнем, он хотел быть подводником. Несмотря на протесты родителей, в 1934 году поступил в Ленинградское военно-морское училище. Но вот беда — он так хорошо выступал на комсомольских собраниях, что его забрали в аппарат ЦК ВЛКСМ, где под крылом легендарного комсомольского вожака Александра Васильевича Косарева он вырос до заведующего сектором оборонно-массовой работы. Попутно он, как мог, получал высшее образование. Молодой, горячий, в выражениях он никогда не стеснялся и однажды в кругу близких друзей резко выразился о товарище Сталине, в том духе, что руки у нашего вождя по локоть в крови… Разумеется, последовал донос. Было? Было… и «враг народа» по 58-й статье — десять лет в лагерях. Арестовали его накануне того дня, когда он должен был идти в военкомат, а потом на финскую войну. А вскоре грянула и Великая Отечественная! Все эти суровые годы кадровый офицер Гинзбург писал письма и требовал отправить его на фронт, хотя бы в штрафбат. Но никуда его не отправили — он отсидел девять лет от звонка до звонка — год ему скостили за ударный труд в лагере. А когда освободился, узнал: под Курском погиб его младший брат Володя — просто пошел в военкомат, приписал себе годы, скрыл, что отец и брат — «враги народа», а потом, отучившись в ускоренном порядке, поехал на фронт командиром «катюши». Погиб в первом же бою на Курской дуге, как тысячи и тысячи молодых мальчишек, отдавших свою жизнь за нашу победу!

После лагеря перед дедом остро встал вопрос, как устраивать дальнейшую жизнь. В те годы нефтянка испытывала острый дефицит в кадрах, особенно строительных. Совпало очень многое. Были мытарства, трудности, а в итоге в городе Лениногорске, что в Татарии, он встретился с Алексеем Кирилловичем Кортуновым, и это знакомство на многие годы определило его жизнь. Где только не работал дед, что он только не строил — начинал в Татарии, где в те годы обустраивалось знаменитое Ромашкинское месторождение, потом возводил нефтеперерабатывающий завод в Перми, спасал от холода Ленинград, запуская под открытым небом Валдайскую газоперекачивающую станцию… А в 1960-е годы Семен Исаакович Гинзбург руководил объединением «Союзгазстрой», который «тянул» знаменитые трубопроводы Бухара — Урал, Средняя Азия — Центр. Работал на износ, по 24 часа в сутки, не жалея ни себя, ни других.