Баварская советская республика - [6]

К концу второй недели революции начались забастовки сперва в Верхней Силезии и в Рейнско-Вестфальской области, а затем на ряде берлинских предприятий. Бастующие рабочие требовали повышения заработной платы, отмены сдельщины и ряд других немедленных мер по улучшению экономического положения рабочего класса. Профсоюзные вожди принимали все меры к срыву стачек, доказывая в один голос с социал-демократическими вождями, в том числе и независимцами, что стачки теперь направляются “не против капитализма, но против социалистической республики”.

Рост революционизирования масс показывал всю непрочность социал-демократического обмана.

Главной задачей реакционного фронта социал-демократии и буржуазии являлся поэтому разгром пролетарского революционного авангарда, разоружение рабочих и обессиление их раньше, чем основные толщи рабочего класса распознают обман и предательство социал-демократической политики. Верховное командование и буржуазная пресса не переставали настойчиво твердить о необходимости “решительных действий” по “истреблению радикалов”, – план, о котором Эберт договорился с Гинденбургом в первые же дни революции. Но первые попытки контрреволюционных выступлений показали ненадежность и слабость контрреволюционных сил.

6 декабря в Берлине и в Гамбурге контрреволюция организовала путч под лозунгом “За правительство Эберта – против Советов”. Вовлеченные в контрреволюционный заговор части берлинского гарнизона – несколько тысяч человек – арестовали {18} исполком Берлинского совета и провозгласили Эберта президентом республики. Вожди социал-демократического большинства надеялись на поддержку этого контрреволюционного выступления и другими воинскими частями, которыми главное командование обещало окружить к этому дню Берлин. Обещанные войска однако запоздали, а с выступлением контрреволюционной военщины быстро справились сами берлинские рабочие. Такая же участь постигла гамбургское выступление. При этом обнаружилось враждебное отношение к правительству значительной части берлинского гарнизона, не только не поддержавшей восставших, но помогавшей кое-где рабочим в их подавлении. Правительство Эберта вынуждено было отступить и заявить в выпущенном совместно с исполкомом Берлинского совета воззвании о признании контроля советов над правительством и о полном единодушии этих двух сил. Независимые социал-демократы прикрыли: этим воззванием участие вождей социал-демократии большинства в контрреволюционном путче и дали им возможность выйти сухими из авантюры. Для Эберта и К⁰ это было особенно важно в целях “политической” подготовки назначенного на 15 декабря Всегерманского съезда советов.

Собравшийся съезд советов дал своей работой и решениями прочную опору контрреволюционной политике социал-демократии. Делегатский состав съезда, – делегаты выбирались местными советами из своей среды, – был в подавляющем большинстве шейдемановским: 298 социал-демократов большинства, 91 независимый, 10 спартаковцев, 25 демократов, 75 не показавших партийной принадлежности.

Съезд с самого начала отклонил предложение пригласить с совещательным голосом К. Либкнехта и Р. Люксембург; также не допустил обращения к съезду спартаковской делегации с требованием провозглашения советской республики и устранения правительства Эберта.

Решения съезда представляли собой по существу программу ликвидации советов. Законодательная и исполнительная власть передавалась съездом Совету народных уполномоченных, а избираемому съездом Центральному совету оставлялся лишь “контроль” над правительством без права отмены его законов и решений. Вместе с тем съезд решил назначить на 19 января выборы в национальное (учредительное) {19} собрание, которое решило бы вопрос о политической власти в стране. Одновременно социал-демократы, вынуждены были под прямым давлением революционных демонстраций принять решение о “незамедлительном начале социализации” пригодных отраслей народного хозяйства, поручив проведение социализации правительству.

Полной победе социал-демократии по всей линии мешало только одно решение съезда, явившееся результатом настроения главным образом солдатских делегатов, которые не поддавались ни на какие уговоры социал-демократических вождей. Съезд принял так называемые “7 гамбургских пунктов”, регулирующих взаимоотношения солдат с командным составом. По этим “7 гамбургским пунктам” верховное командование передавалось правительству, а не солдатскому совету, но выставлялись требования о выборности, комсостава, отмене знаков отличия и т. д. Это решение съезда вызвало конфликты между главным командованием, – Гинденбург и Тренер энергично протестовали против проведения его в жизнь, – и правительством. Впрочем и главное командование, и социал-демократические вожди, и буржуазия видели, что главный итог съезда заключается не в этом формальном умалении прав офицерства и не в решении о “незамедлительной социализации” (правительство имело полную возможность саботировать эти решения, как оно и поступило), а в осуществленных съездом фактических похоронах советов и возвращении: к буржуазной демократии. Съезд избрал Центральный совет, в который вошли одни социал-демократы большинства. Независимые, лавируя, чтобы удержать, свое влияние на массы, а по существу ведя ту же линию на удушение революции, не входят в Центральный совет, мотивируя тем, что съезд отклонил их предложение о предоставлении Центральному совету права принятия или отклонения законов до их опубликования правительством.