Баварская советская республика - [5]
Особенно предательскую роль в этой политике обмана масс играли вожди независимой социал-демократии, маскировавшие свое участие в проведении этой контрреволюционной линии “левой” по внешности фразеологией и политикой. Это касалось раньше всего основного вопроса революции: диктатура пролетариата или буржуазная демократия, советы или парламент? Вожди правого крыла независимых – Гаазе, Каутский, Бернштейн, Гильфердинг и др. стояли по существу на тех же контрреволюционных позициях отрицания диктатуры пролетариата, что и Эберт и К>0, и выступали, как например Каутский и Гильфердинг, теоретическими оруженосцами ренегатства и полной измены марксизму.
Но идея советов пустила глубочайшие корни в рабочем классе. Он видел в ней олицетворение борьбы за социализм, а героический пример Советской России еще более укреплял это в сознании пролетарских масс.
Вожди левого крыла независимцев, “приспособляясь” к настроениям широких масс рабочего класса, выступали на словах “сторонниками” идей советов, “борцами” за политическую власть советов. При этом руководители левого крыла независимцев ухитрялись “сочетать” советы с парламентаризмом, предлагая совместить государственный буржуазный аппарат с советами. Они требовали “включения советов в конституцию” и их участие “в законодательстве, государственном и общинном управлении и в предприятиях” наряду с парламентом, муниципалитетами, общинными органами и властью предпринимателя! B этой чудовищно нелепой и предательской попытке сочетать буржуазную демократию с пролетарской диктатурой отражалась вся мелкобуржуазная, антиреволюционная сущность левого крыла независимых. Вожди независимых как правого, так и левого крыла вели политику, осуществление которой давало те же результаты, что и политика вождей социал-демократии большинства: предательство революции, предательство интересов пролетариата, ослабление его и укрепление фронта контрреволюции.
Социал-демократия умело использовала для обмана масс и те социальные реформы, которые пролетариат завоевал в результате ноябрьской победы.
Похороны погибших спартаковцев 29 декабря 1918 г.
Остатки средневековых заколов о сельскохозяйственных рабочих и “челяди”, отдававших батрачество под полицейский {15} и административный произвол помещиков, были отменены. Восстанавливались и расширялись отмененные во время войны законы об охране труда. Правительство поспешило возвестить о введении с 1 января 1919 г. 8-часового рабочего дня. Уже 15 ноября было подписано генеральное соглашение профсоюзов и союзов предпринимателей, по которому вводились коллективные договоры, арбитраж для разбора конфликтов, и предприниматели признавали профсоюзы и их фабрично-заводские органы представителями рабочих на производстве с правом контроля за выполнением всех условий труда. Поспешность этого соглашения, заключенного между предпринимательскими союзами и профсоюзной бюрократией, диктовалась в первую очередь страхом перед забастовочным движением и угрозой его дальнейшего роста. Предприниматели вполне доверяли реформистской профбюрократии, зарекомендовавшей себя активной борьбой с революционным рабочим движением, и, подписывая соглашение, спешили заключить с профсоюзами блок против пролетарской революционной борьбы на фабриках и заводах.
Все реформы, на которые буржуазия вынуждена была пойти перед угрозой дальнейшего развития революции, были крайне умеренными: в числе их мы не встречаем даже важнейших последовательно-демократических мероприятий, которые могли бы свести на нет огромную роль юнкерства в Германии. “Социалистическое правительство” оставило в неприкосновенности крупное помещичье землевладение и все прочие источники экономического могущества юнкерства и сохранило за императорской фамилией, а также королевскими и княжескими домами их владения и поместья в качестве их “неприкосновенной частной собственности”. Таким образом социал-демократия, заботливо сохраняя важнейшие позиции и привилегии юнкерства и всей феодальной клики, ни в коей мере не склонна была ослаблять основную силу монархической реставрации.
Наконец в целях завоевания доверия масс к “социалистической” правительственной политике была учреждена “Комиссия по социализации”, в которую вошли Каутский, Гильфердинг и ряд экономистов. Комиссия эта бесконечно мариновала кабинетные проекты социализации, поддерживая таким путем в массах иллюзии о грядущем социализме. Один из {17} членов этой комиссии профессор Вильбранд вскрыл ее действительное назначение, обмолвившись замечанием: “чтобы успокоить дикую толпу, ей надо было сказать “волшебное слово”. Этим словом была социализация.
Политикой обмана масс, обещанием социализма и проведением куцых социальных реформ социал-демократия не могла рассчитывать удержать свое влияние в широких массах рабочего класса в течение более или менее продолжительного времени. Революционизирование пролетариата выявлялось в конфликтах отдельных советов с правительственными органами. В ряде мест советы под напором рабочих принимались за социализацию предприятий, брали на себя разрешение экономических вопросов, регулирование зарплаты и т.д.
