Батюшков - [103]

Шрифт
Интервал

. Последняя строка стихотворения настолько ясна, что не требует особенных комментариев. Она обращена целиком к текстам Евангелия и апеллирует к двум фрагментам. Первый — ответ Иисуса на вопрос, позволительно ли платить налоги. Иисус, указав на изображение кесаря и надпись на динарии, сказал: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Второй — образ Господа как «Господина жатвы», который появляется в проповедях Иисуса ученикам в Евангелии от Матфея (9; 37–38). Говоря «Кесарь мой — святой косарь», Поэт раз и навсегда отказывается от подчинения земной иерархии, Кесарь для него — не тот царь, которому он сам может запретить царствовать, а только один Господь. Божественные функции Поэт делит на двоих — оставляя себе роль бога искусств, и прежде всего — поэзии (очевидно, причиной этого было не покидающее Батюшкова ощущение собственной гениальности).

Интересно, что, декларирующий свою независимость и проводящий прямую линию между собой и Богом поэт был на деле чрезвычайно неуверен в себе. Недаром Батюшков передавал просьбу Елисавете Петровне не показывать этого стихотворения ее брату Александру Петровичу Брянчанинову, «ибо он презирает мой бедный талант, обитая, яко Аполлон, посреди столь великих стихотворцев, в граде св. Петра». В жизни функции Аполлона добровольно переданы Батюшковым совсем другому человеку, не имеющему прямого отношения к поэзии, а лишь обитающему среди великих итальянских поэтов и уже поэтому имеющему право судить его «бедный талант». Был ли в это время на самом деле А. П. Брянчанинов в Риме или это плод больного воображения Батюшкова, мы не можем пока установить.

Последнее стихотворение Батюшкова было написано 14 мая 1853 года и уже давно воспринимается как печальный итог его творчества и жизни. Этому короткому стихотворению поэт давал разные названия, общая суть которых — «надпись к портрету» — оставалась неизменной. Невидимыми нитями оно кажется связанным с текстом 1824 года «Изречение Мельхиседека», как если бы творческий путь Батюшкова не прерывался на десятилетия. Как и тогда, в самом начале болезни, поэт говорит о бессмысленности земного существования, о случайности смерти и рождения, об отсутствии благой воли в мироздании, вера в которую была временами так сильна в нем даже во время помешательства:

Премудро создан я, могу на свет сослаться:
Могу чихнуть, могу зевнуть;
Я просыпаюсь, чтоб заснуть,
И сплю, чтоб вечно просыпаться>[602].

ИЛЛЮСТРАЦИИ


Лев Александрович Батюшков, дед поэта. Портрет работы неизвестного художника
Николай Львович Батюшков. Портрет работы неизвестного художника
Церковь Святой великомученицы Екатерины, что на Фроловке, в Вологде, в которой был крещен К. Н. Батюшков
Надгробный памятник на могиле Александры Григорьевны Батюшковой в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге
Церковь Ильи Пророка в городе Великий Устюг, прихожанами которой А. Г. и Н. Л. Батюшковы были в 1782–1785 годах
Титульный лист перевода речи митрополита Платона на французский язык, сделанного К. Н. Батюшковым в 1810 году. Наверху — дарственная надпись отцу
Елизавета Николаевна Шипилова, урожденная Батюшкова, сестра поэта. Акварель А. И. Ягодникова. Конец 1840-х — начало 1850-х гг.
Варвара Николаевна Соколова, урожденная Батюшкова, сестра поэта. Акварель А. И. Ягодникова. Конец 1840-х — начало 1850-х гг.
Дом Батюшковых в Даниловском. Современное фото
Константин Николаевич Батюшков. Неизвестный художник. 1800-е гг.
Екатерина Федоровна Муравьева. Литография А. А. Васильевского с портрета П. Ф. Соколова. 1827 г.
Михаил Никитич Муравьев. Копия неизвестного художника с оригинала Ж.-Л. Монье. 1810-е гг.
Никита Михайлович Муравьев. Портрет П. Ф. Соколова. 1827 г.
Анна Алексеевна Оленина. О. А. Кипренский. 1828 г.
Николай Иванович Гнедич. Копия неизвестного художника с утраченного оригинала О. А. Кипренского
Предполагаемый портрет Ивана Александровича Петина. Рисунок К. Н. Батюшкова
Елизавета Марковна Оленина. Художник А. Г. Варнек. 1820-е гг.
Алексей Николаевич Оленин. Копия неизвестного художника с оригинала А. Г. Варнека. 1820-е
Паспорт, выданный К. Н. Батюшкову для проезда через Швецию в Россию в 1814 году
Автопортрет. 1807 г.
Рисунки Батюшкова. 1807–1810 гг.
К. Н. Батюшков. Гравюра В. В. Мате по автопортрету в зеркале
Иллюстрация Батюшкова к стихотворению «Пафоса бог, Эрот прекрасный…». 1809 г.
Александр Александрович Шаховской. Неизвестный художник
Николай Михайлович Карамзин. В. А. Тропинин. 1815 г.
Владислав Александрович Озеров. И. Ромбауэр. 1807 (?) г.
Екатерина Андреевна Карамзина. Неизвестный художник. Конец 1830-х гг.
Петр Андреевич Вяземский. Литография с рисунка И.-Е. Вивьена. 1820-е гг.
«Роскошный Батюшков…» Автопортрет. 1817–1819 гг.
Александр Сергеевич Пушкин. Автопортрет. 1817–1818 гг.
Василий Андреевич Жуковский. Рисунок Батюшкова. 1810 г.
Василий Львович Пушкин. С портрета И.-Е. Вивьена. 1823 г.
Дмитрий Васильевич Дашков. С литографии К. Эргота. 1830-е
Ярмарка. Рисунок Батюшкова. 1818 г.
Сергей Семенович Уваров. Неизвестный художник. 1833 г.
Александр Иванович Тургенев. С портрета П. Ф. Соколова. 1816 г.
Бродячие акробаты. Рисунок Батюшкова. 1822 г.

Еще от автора Анна Юрьевна Сергеева-Клятис
Пастернак

Имя Бориса Леонидовича Пастернака (1890 — 1960) крупными буквами вписано в историю мировой литературы. Новая биография выдающегося поэта XX века выгодно отличается от предшествующих своей компактностью и сосредоточенностью на самых значимых для героя и самых интересных для читателя темах: Пастернак и семья, Пастернак и женщины. Пастернак и современные ему поэты, Пастернак и власть. Каждый из сюжетов раскрыт с наибольшей полнотой, от начала и до конца, с намеренной установкой на биографическую точность и достоверность.


Пастернак в жизни

Книга «Пастернак в жизни» – это первая попытка взглянуть на жизненный и творческий путь великого поэта не глазами одного единственного биографа, который всегда пристрастен, а глазами самых разных людей: друзей и недоброжелателей, членов семьи, завсегдатаев дома и штатных литературных критиков, советских функционеров, журналистов, историков литературы… Такой формат биографии – голоса из хора – предложил В.В. Вересаев; его книги «Пушкин в жизни» и «Гоголь в жизни» стали классикой этого жанра.На Пастернака смотрят, о нем рассказывают, его дар и человеческие качества оценивают свидетели его жизни – современники.


Комиссаржевская

Имя Веры Фёдоровны Комиссаржевской (1864—1910) олицетворяет собой эпоху в истории отечественного театра. Современники восхищались ею и боготворили её, награждая эпитетами почти пушкинского масштаба. В чём же феномен всеобщей влюблённости и всеобщего преклонения перед этой хрупкой женщиной? Почему именно она стала символом, объединившим несколько поколений? Как объяснить то, что актриса, добившаяся всенародного признания и невероятной славы, на пике своей карьеры бросила театр ради создания — ни больше ни меньше — «школы нового человека»? И лишь трагическая смерть в самом расцвете сил не позволила ей приступить к выполнению этой, невиданной ранее задачи... О жизни «Чайки русской сцены» — жизни, полной страданий и любви, громких триумфов и столь же громких неудач, крутых поворотов и вечных сомнений, — рассказывает постоянный автор серии «ЖЗЛ», историк литературы, профессор Московского университета Анна Сергеева-Клятис, являющаяся «по совместительству» дальней родственницей великой русской актрисы.


Повседневная жизнь Пушкиногорья

Книга рассказывает о повседневной жизни обитателей Михайловского — имения, принадлежавшего семье Александра Сергеевича Пушкина. В центре повествования не только те два года, которые Александр Сергеевич провел здесь безвыездно в ссылке (с августа 1824-го по сентябрь 1826-го), но и другие приезды Пушкина на псковскую землю, куда он много раз еще возвращался. Автор стремится проследить все, даже самые мелкие детали быта Пушкина, его ежедневных впечатлений, общения и т. д., исходя из того непреложного факта, что обстоятельства повседневности для любого человека важны не меньше, чем крупные исторические события и переломы эпох и именно из них преимущественно складывается человеческая жизнь: «всесильный бог деталей» стоит за всеми ее перипетиями. Вторая часть книги описывает повседневную жизнь Михайловского без Пушкина.


Рекомендуем почитать
Рига известная и неизвестная

Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.


Виктор Янукович

В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.


Гиммлер. Инквизитор в пенсне

На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.


Сплетение судеб, лет, событий

В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.


Мать Мария

Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.


Герой советского времени: история рабочего

«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.


Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.


Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.


Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.


Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.