Батыева погибель - [53]

Некоторое время строй белых всадников оставался недвижим, потом один из них, меньше других ростом, не трогая руками поводья, одними шенкелями заставил выйти своего коня на несколько шагов вперед. Остановив коня, предводитель белых всадников поднял вверх боевую маску и Нарчат увидела, что это тоже женщина, чем-то похожая на нее, как похоже на оригинал отражение в листе начищенной до блеска полированной бронзы.

– Эй ты, Нарчат, – провозгласила в ответ предводительница белых всадников, – нет среди нас мужчин, одни лишь женщины-воительницы, как и ты, да их новики-командиры. Это говорю тебе я, Ника, которую в бою зовут Коброй, предводительница этого отряда. Но не хвалилась бы ты, Нарчат, дочь предателя-Пуреша, идучи на рать, а хвалилась бы ты идучи с рати, ибо любая из нас побьет тебя с легкостью – и конную, и пешую, и на кулаках голыми руками…

– Хорошо, мать мангусов! – гневно выкрикнула богатырка, так и не дослушав Предводительницу, – ты сама выбрала свою судьбу. Мы будем биться с тобой сперва конные, потом пешие, потом на кулаках, пока на ногах, не останется только одна из нас… А потом, так уж и быть, я отпущу тебя восвояси, чтобы ты всем могла рассказать, как добра и добродетельна Нарчат, дочь каназора Пуреша и сестра царевича Атамяса.

Услышав эту похвальбу, нехорошо усмехнулась предводительница белых всадников, которую амазонки нет-нет звали Темной Звездой. Они бы и сказали дерзкой девице, если бы могли, что дразнить такую страшную силу может только тот человек, которому надоело видеть солнечный свет и захотелось уйти на вечное жительство за реку Стикс – туда, где цветки асфоделей даруют безумцу вечное забвение.

– Ты очень самоуверенна, Нарчат, – сказала Предводительница, беря свое копье наизготовку. – Но прежде чем мы схватимся, ты знай, что нечего тебе больше делать у Рязани. Уничтожено войско Батыево полностью, до последнего человека. Никого не брали в плен наши воительницы – ни монгол, ни кипчаков, ни изменников мокшан, решивших, что лечь под чужеземного захватчика будет лучше, чем защищать свою землю. Нет больше в живых твоих отца и брата, погребены они вместе с остальными захватчиками в братской могиле. Поэтому в случае твоей победы вас просто отпустят обратно, а в случае поражения твои воины просто сложат оружие и без боя сдадутся на милость победителя. Мы пленных не убиваем и в рабство их не продаем. Согласна ли ты на мои условия, дочь царя Пуреша, богатырка Нарчат?

– Согласна, будь ты проклята! – выкрикнула захлебывающаяся слезами Нарчат, узнавшая от врага о смерти самых близких ей людей, и с места бросила в галоп своего коня.

Также, с места, навстречу ей рванулся накрытый белой попоной, могучий конь Предводительницы мангусов. Расстояние стремительно сокращалось, и когда Нарчат совсем рядом увидела горящие огнем глаза той, которую звали Никой-Коброй и острие копья, нацеленное ей прямо в лицо, то поняла, что только что дерзила самой смерти. Мгновение-другое – и копье Ники-Кобры и невероятной точностью ударило в самую середину умбона* щита мокшанки. Умбон выдержал, но руку со щитом со страшной силой впечатало в грудь, и богатырка почувствовала как ее ноги отрываются от стремян, а сама она летит по воздуху, и под горестные крики всех своих воинов неожиданно мягко шлепается спиною в снег.

Историческая справка: * Умбон (лат. umbo) – металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита, защищающая кисть руки воина от пробивающих щит ударов. Под умбоном часто находится ручка, за которую воин держит щит. Также выступает в качестве украшения щита. Нередко умбону придавалась заостренная форма, позволявшая наносить поражающие удары щитом.

Попади копье Предводительницы немного выше или немного ниже умбона – и льдистое, похожее на сосульку, острие пронзило бы кавалерийский щит Нарчат, сделанный из нескольких слоев толстой бычьей кожи, и вместе с тем ее саму – настолько страшной силы был удар. Нарчат уже поняла, что ее совсем не хотели убивать, но от этого разозлилась еще больше. Эта мангуска смела проявить к ней жалость – да кто она такая, чтобы жалеть и щадить царскую дочь?

Чувствуя, что левая рука, в которую пришлась основная сила удара, выкинувшая ее из седла, отбита и повисла плетью, мокшанская воительница с трудом поднялась на ноги и увидела, что ее противница уже спешилась и, отбросив щит, заложила левую руку за спину, как бы уравнивая силы свои и Нарчат. А кисть ее правой руки сжимает массивный искривленный клинок из какого-то темного сплава с заточкой по вогнутой стороне, и от этого клинка так и веет такой древней смертью, что холод пробирает до самых костей.

Выхватив из ножен свой меч, мокшанка с яростным криком бросилась на свою противницу. Но та все время оказывалась совсем не там, где ожидалось, а ее меч наносил деликатные – скорее режущие, чем рубящие – удары в полкасания, в основном по левому боку. Сама же она не смогла ни разу прикоснуться мечом к своей противнице, которая действительно двигалась легко и грациозно, как ядовитая змея того же имени. Сперва Нарчат не могла понять, почему ее оглаживают по бокам этими легкими ударами, но потом кожаный ремешок ее штанов, который предводительница раз за разом доставала острием своего меча через разрез в кольчуге, не выдержал – освобожденные штаны свалились до самых сапог, и запнувшаяся на полушаге богатырка, выронив меч, преобидно и пребольно рухнула лицом прямо в утоптанный снег.